Крылова о а церковно религиозный стиль. Церковно-религиозный стиль речи

Существование религиозного стиля - разновидности современного русского литературного языка, функционирующей в сфере религии, было признано совсем недавно - на рубеже ХХ и XXI веков.

Такое положение дел обусловлено, прежде всего, тем, что, в силу причин экстралингвистического порядка, современная православная духовная речь долго оставалась за пределами научного изучения. В отечественной лингвистике и литературоведении исследователи обращались, главным образом, к анализу классических образцов русской церковно-проповеднической речи эпохи Средневековья.

Феномен современной духовной речи состоит в том, что в ней функционируют тексты на церковнославянском языке (Священное Писание, молитвы, псалмы) и речевые произведения на современном русском литературном языке (послания иерархов церкви, литургические проповеди, с которыми пастырь обращается к прихожанам, а также так называемая светская духовная речь, которая звучит за пределами храма). Это обстоятельство позволяет исследователям констатировать наличие двуязычия в рамках сферы религиозной коммуникации, что, в свою очередь, обусловливает необходимость решения вопросов, связанных с определением реального статуса церковнославянского языка в отношении к современному русскому литературному языку, с одной стороны, и с уточнением стилистической системы русского литературного языка - с другой [Прохватилова 2006: 19].

Идея о необходимости выделения и описания религиозно-проповеднического стиля как одного из функциональных стилей русского литературного языка принадлежит Л.П. Крысину, который в середине 90-х годов ХХ века в одной из своих работ обозначил проблему выявления жанрового многообразия и языковых характеристик духовной речи и наметил её стилистические признаки. В последующие годы эта идея была поддержана ведущими отечественными учеными и начата работа по изучению стилистической разновидности языка, функционирующей в сфере религии.

На сегодняшний день имеются описания некоторых жанровых разновидностей современной духовной речи (проповеди, молитвы, церковного послания), намечены ее основные стилистические параметры, многие из которых требуют уточнения и дополнения.

Современные подходы к изучению функциональных разновидностей литературного языка предполагают раскрытие как внеязыковых свойств стиля, так и тех лингвистических элементов и категорий, которые составляют его стилистическое «содержание». В данном параграфе предлагается описание экстралингвистических качеств и языковых особенностей религиозного стиля - разновидности современного русского литературного языка, которая функционирует в сфере религии наряду с церковнославянским языком.

О.А. Прохватилова отдаёт предпочтение именованию религиозный стиль, поскольку в нем есть указание на важнейший, базовый критерий, который лежит в основе современных классификаций стилей, сферу употребления типа функционирования языка. Что касается других терминов, которые используются при описании данного стиля, религиозно-проповеднический и церковно-религиозный то в первом из них, по справедливому замечанию О.А. Крыловой, содержится ограничение реализации стиля жанром проповеди, а во втором, с точки зрения О.А. Прохватиловой, заключена скрытая тавтология (ср.: церковный `связанный с церковью, с религией, с богослужением"; церковь `религиозная организация духовенства и верующих, объединенная общностью верований и обрядности") [Прохватилова 2006: 20].

По мнению Прохватиловой, важнейшими экстралингвистическими признаками религиозного стиля, которые обусловливают системность его языковых характеристик, являются:

Совокупность видов коммуникации, актуальных для религиозной сферы общения, коллективная, массовая и личная коммуникации, а также особый вид гиперкоммуникация;

Специфический тип соотношения «говорящий слушающий» в религиозном общении;

Присущая монологическому религиозному тексту диалогичность;

Сочетание функций сообщения и воздействия, в которых реализуется просветительская и дидактическая направленность текстов религиозного стиля;

Стилевая доминанта, представляющая собой синтез в религиозных текстах элементов двух языковых систем русского староцерковнославянского и современного русского языков [Прохватилова 2006: 20].

Как известно, вид коммуникации является одним из важнейших признаков, определяющих содержательные и формальные свойства речевого произведения. Для ядерных жанров религиозного стиля, прежде всего храмовой проповеди, характерна принадлежность к сфере коллективной коммуникации, так как пастырская проповедь - это публичная речь, обращенная к коллективному адресату - верующим, собравшимся на богослужение. Есть также основания утверждать, что духовная проповедь, наряду с церковным посланием, существует и в условиях массовой коммуникации, поскольку современные технические средства дают возможность сегодняшним церковным иерархам и проповедникам существенно расширить свою аудиторию с помощью радио, телевидения и печатных СМИ. Кроме коллективной и массовой коммуникации, в религиозном общении возможна личная коммуникация (например, в исповеди).

Тексты религиозного стиля реализуются и в гиперкоммуникации. Это специфичный вид речевого общения, который актуален только для религиозной коммуникации и возникает при чтении молитвословий и Священного Писания или их цитировании в духовной проповеди, церковном послании или в текстах других жанров религиозного стиля. Гиперкоммуникация характеризуется особым статусом адресата и трансформацией языкового кода, связанной со спецификой восприятия сакральных текстов, сакрального Слова как воплощения Божественной сущности Спасителя. В терминах семиотики такое отношение к языковому знаку определяется как его неконвенциональная трактовка, при которой знак интерпретируется не как «условное обозначение некоторого денотата, а как сам денотат или его компонент». В аспекте формы гиперкоммуникация проявляется в асемантичности интонационного оформления речи, которая реализуется в ритмизации звучания духовных текстов, а также в интонационной невыраженности синтаксической структуры высказывания, синтаксических связей между его частями [Мечковская 1996: 73].

Экстралингвистические параметры религиозного стиля обусловливают его лингвистические характеристики, описание которых предполагает определение внутренней организации функционального типа речи, то есть совокупности языковых единиц, которые объединены общей задачей, целями речевого общения.

Система языковых средств духовной речи пронизана архаичными компонентами всех уровней, которые в сочетании с единицами современного русского литературного языка создают ее стилистическое своеобразие.

«На фонетическом уровне специфику звучания современной духовной речи обусловливает уникальное сочетание акустических признаков, отражающих особенности древней музыкально-тонической и современной акцентно-мелодической фонетических систем. Так, несмотря на господство современной орфоэпии, отмечается непоследовательное воспроизведение произносительных свойств, которые восходят к традициям старославянского произношения» [Прохватилова 2006: 21].

«Специфика лексической системы религиозного стиля может быть охарактеризована в плане семантики составляющих ее элементов, стилистической окраски входящих в нее единиц, а также исторической перспективы слов, используемых в религиозных текстах» [Прохватилова 2006: 22].

«Морфологический строй религиозного стиля носит именной характер: на 1 000 слов в религиозном тексте приходится 304 существительных и только 131 глагол. Между тем, специфика морфологического строя религиозного стиля определяется особенностями функционирования глагольных форм» [Прохватилова 2006: 22].

«К числу стилистических маркеров религиозного текста следует отнести настоящее богословского обобщения, которое обычно используется при обозначении речевого действия, происходившего в прошлом и не совпадающего с моментом речи. Особое значение форм настоящего богословского обобщения актуализирует традиционное для сферы религии представление о событиях Священной истории - Ветхого и Нового Заветов - как явлениях непреходящих, стоящих вне времени, поскольку с помощью таких форм в религиозных текстах (проповедях, посланиях) вводятся высказывания высоких духовных авторитетов, иерархов православия и христианства, что позволяет придать им обобщенно «вечный» смысл, усилить современность и актуальность содержания репродуцируемой речи» [Прохватилова 2006: 23].

«Синтаксические особенности религиозного стиля связаны с преимущественным использованием полных двусоставных распространенных предложений, императивных конструкций, высокой частотностью элементов эмоционального синтаксиса: вопросительных предложений; восклицательных предложений, синтаксических повторов. Синтаксические повторы зачастую сконцентрированы в риторически сильных позициях религиозного текста (вступлении и заключении), а также могут выступать в качестве сигналов перехода от одной композиционной части текста к другой, выполняя текстообразующую функцию» [Прохватилова 2006: 24].

«Предложенное описание общих стилевых признаков и специфических языковых средств, которые находят отражение в текстах, функционирующих в сфере религиозной коммуникации, безусловно, не является исчерпывающим. Однако оно позволяет увидеть, что религиозный стиль представляет собой особую подсистему современного русского литературного языка, в которой обнаруживается единство лингвистического и экстралингвистического» [Прохватилова 2006: 24].

Задание 100. Прочитайте часть статьи известной исследовательницы О.А. Крыловой, посвященной религиозному стилю. Определите причины, по которым, по мнению автора, можно выделять этот стиль как самостоятельный.

О.А. КРЫЛОВА

Существует ли церковно-религиозный функциональный стиль в современном русском литературном языке?

Долгое время в нашей стране существовала одна сфера общественной деятельности, практически закрытая для филоло­га-исследователя. Это сфера церковно-религиозной обществен­ной деятельности. В работах по истории литературного языка и стилистике вопрос о том, каким языком (каким стилем, какой функциональной разновидностью национального языка) обслу­живается эта сфера, или вообще не ставился, или затрагивался бегло и решался слишком поверхностно. В частности, говори­лось, что эта сфера обслуживается не русским, а церковнославян­ским языком, и вся проблема, таким образом, выводилась из сфе­ры компетенции стилистики современного русского языка. Но даже если такое решение признать справедливым, то все же оста­вался вопрос: а тот ли это церковнославянский язык, который существовал в Древней Руси, или нет? Произошли ли в нем какие- либо изменения или нет? А если произошли, то какие? И эти воп­росы лингвисты начали поднимать только в самое последнее вре­мя. <…>Однако совершенно очевидно, что церковнославянским языком речевая деятельность в церковно-религиозной сфере в настоящее время не ограничивается. Изме­нение отношений между церковью и государством, между обще­ством и церковью, произошедшие в годы перестройки и в постпе­рестроечное время, привели к тому, что «слово священника, - как справедливо заметил Л.П. Крысин, - звучит теперь не только в церковном храме, перед прихожанами, но и по радио, по телеви­дению; представители духовенства выступают в парламенте, на митингах, на всевозможных презентациях, освящают вновь от­крывающиеся школы, больницы, дома культуры; в некоторых учебных заведениях слово Божие вводится как учебный предмет; в изобилии печатается и распространяется среди населения ре­лигиозная литература. Все эти виды речевой деятельности харак­теризуются своеобразием в выборе и использовании словесных и синтаксических средств русского языка» [Крысин 1996: 135-138].

Такая ситуация позволяет поставить вопрос о наличии в составе современного русского литературного языка особой функционально-стилевой разновидности или особого функцио­нального стиля, который Л.П. Крысин назвал религиозно-про­поведническим, а мы предлагаем назвать церковно-религиозным (о термине - ниже).

Итак, выдвигаем гипотезу: сфера церковно-религиозной общественной деятельности в настоящее время - это сфера дву­язычия: в ней функционирует церковнославянский язык (язык молитвы, язык богослужебных книг и богослужения), с одной стороны, и церковно-религиозный стиль современного русского литературного языка - с другой. Церковно-религиозный стиль современного русского литературного языка выступает в жанрах проповеди, церковного послания, надгробного слова, наставле­ния и др. Разумеется, эта гипотеза может считаться доказанной лишь после того, как будут тщательно изучены все жанры, в ко­торых этот стиль воплощается. На сегодняшний день мы провели анализ лишь одного жанра - жанра церковно-религиозного послания на материале рождественских и пасхальных посланий патриарха Московского и всея Руси Алексия II и других свя­щеннослужителей высшего духовного сана.

(Культурно-речевая ситуация в современной России / Под ред. Н.А. Купиной. Екатеринбург, 2000. С. 107 - 109).

Задание 101. Прочитайте текст. Назовите яркие отличительные черты церковно-славянского стиля и часто употребляющихся в нем старославянизмов.

Церковно-религиозный стиль - стиль церковных книг, проповедей священников; в частности стиль русского перевода библейских книг: не следует смешивать церковно-религиозный стиль русского языка и церковнославянский язык - культовый язык всех православных народов, на котором ведется богослужение в церквах и составлены молитвы.

Церковно-богословская речь на русскую нейтральную стилистическую основу (межстилевые слова и др.) накладывает большое количество церковнославянских языковых элементов, которые и придают неповторимый стилистический колорит. Это и уже давно усвоенные русским языком церковнославянизмы возвышенного характера, и те, которые не употребительны в других стилях, а берутся из сугубо церковнославянской речи, из книг, написанных на церковнославянском языке: отроковица ("девочка"), любодеица ("развратная женщина"), пакибытие, вертоград ("сад"), секира, одр, куща, токмо, четыредесят и т.д. Это слова из другого языка (ср. насыщение русской речи английскими и французскими словами типа автолайн, шоппинг, гарсон, журфикс, которые тоже привносят сильный, но, конечно, другой стилистический оттенок). Мы привели примеры собственно церковнославянизмов, но в проповеди и в другие жанры вставляются и фонетические церковнославянизмы: дира (ср. русск. дыра), святый (ср. русск. Святой), звезды (ср. русск. звёзды), стенать (ср. русск. стонать), Петр (ср. Пётр) т.д.; акцентологические церковнославянизмы: ут"ешитель (ср. утеш"итель), при"идет (ср. придет), избр"анные (ср. "избранные) и словообразовательные церковнославянизмы: убояться, петел (ср. петух), вопрошать (ср. спрашивать), а также семантические церковнославянизмы: муж в значении "мужчина", жена в значении " женщина" (жены-мироносицы), живот в значении "жизнь". Избегаются слова позднейшего русского происхождения, если они могут быть заменены более высокими словами церковного словаря: не используется слово мальчик, а вместо него говорят отрок, вместо этот - сей, вместо потому что - ибо или яко, вместо исконно русского вышел - исшел, вместо переломить - преломить. В церковных речах нет и не должно быть французских, немецких и английских слов, столь распространенных в других стилях. Их намеренно избегают. Охотно используют греческие слова: ангел, икона, ипостась, исихия, апостол, миро, ересь; в меньшей степени - латинские слова. Наблюдается полнота синтаксических конструкций, свойственная высокому стилю.

Фигуры речи употребляются умеренно и далеко не все - лишь те, которые способствуют созданию духовной приподнятости, помогают пояснить духовную мысль. Среди них символический параллелизм (например, описание явления природы и затем соотносимого с ним духовного явления), анафора, аллюзия (частые цитаты из Библии или ссылки на нее).

(Н.Н. Романова, А.В. Филиппов. Культура речевого общения.

М., 2001. С. 34-35).

Задание 102. Прочитайте текст – отрывок из «Слова Митрополита Филарета в день памяти преподобного Сергия». Выделите старославянизмы. Докажите принадлежность текста церковно-религиозному стилю русского языка.

Впрочем, перестанем, если угодно, любомудрствовать по нашим соображениям и догадкам. Имамы, то есть «имеем» – известнейшее пророческое и апостольское слово. Что оно говорит? Бывайте подражатели Богу, гласит оно устами святого Павла. И само ипостасное воплощение Слова глаголет: будите вы совершении, якоже Отец ваш Небесный совершен есть. А как может сие сделаться? Без сомнения, посредством подражания. Или безмерная высокость сего образца, предлагаемая вам для подражания, приводит вас в недоумение и в безнадежность в успехе? Напрасно. Подражание не требует равенства с первообразом. Вы можете снять с оного только некоторые черты, для вас благопотребные и доступные, одну часть необъятной картины в уменьшенном размере, и при сем подражание будет иметь свою пользу, достоинство и даже совершенство... Конечно, ты не можешь засветить другое солнце для того же или для другого мира, ты можешь засветить свет спасительной истины в уме неведущего, зажечь искру любви к добру в сердце жестоком или иначе испорченном; и вот ты подражатель Богу, не только сияющему солнцем на видимый мир, но и просвещающему души светом духовным.

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

240 руб. | 75 грн. | 3,75 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Автореферат - 240 руб., доставка 1-3 часа, с 10-19 (Московское время), кроме воскресенья

Ипатова Светлана Николаевна. Церковно-проповеднический стиль русского языка XIX века (На материале творчества Святителя Игнатия) : Дис. ... канд. филол. наук: 10.02.01: Вологда, 2004 234 c. РГБ ОД, 61:04-10/1515

Введение

ГЛАВА 1. ФОРМЫ И ФУНКЦИИ ДИАЛОГИЧНОСТИ ПРОПОВЕДНИЧЕСКИХ ТЕКСТОВ СВЯТИТЕЛЯ ИГНАТИЯ.; 18

1.1. Диалогические отношения в проповеди 18

1.2. Средства выражения диалогичности в проповеди святителя игнатия 22

1.2.1. Вопросительные высказывания 22

1.2.2. Побудительные высказывания 37

1.2.3. Обращения в проповеди святителя Игнатия 44

1.3. Особенности функционирования в проповеди диалогических форм согласия и несогласия 46

ГЛАВА 2. ЖАНРОВАЯ СПЕЦИФИКА ПРОИЗВЕДЕНИЙ СВЯТИТЕЛЯ ИГНАТИЯ. 55

2.1. Проблемы лингвистического изучения жанров церковно-проповеднического стиля 55

2.2. Коммуникативные тактики в творчестве святителя игнатия. 58

2.3. Коммуникативный блок как средство реализации тактик.. 72

2.4. Традиционные проповеднические жанры святителя игнатия 74

2.5. Первичные и вторичные жанры в творчестве святителя игнатия 97

Выводы 113

ГЛАВА 3. СЛОВО-СИМВОЛ КАК ОСНОВА ТЕКСТА ПРОПОВЕДИ СВЯТИТЕЛЯ ИГНАТИЯ 117

3.1. Проблемы лингвистического и семиотического исследования символа 117

3.2. Концепты «видение» и «созерцание» как источник символического плана проповеди святителя игнатия 123

3.3. Образ из видимой природы как составная часть символа 134

3.3.1. Символическое содержание слова «древо». 135

3.3.2. Слово-символ «древо» - основа композиции проповеди. 142

3.4. Понятие как основа символического значения 146

3.4.1. Выражение концепта «жизнь» в символах святителя Игнатия 146

3.4.2. Императивная функция символа странствования в проповеди святителя Игнатия... 155

3.4.3. Слово-символ «странник» как основа проповеди.. 157

3.4.4. Путь как символ жизни в проповеди святителя Игнатия. 161

3.5. Символы тематических групп «человек» и «жизнь» 164

Выводы. 175

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 180

Библиография 183

Приложение 206

II -1. Появление термина стиль по отношению к религиозным текстам 206

II -2. Сложение двух традиций понимания проповеди.. 206

II -3. Период как стилистический прием и коммуникативная тактика святителя Игнатия.. 209

II -4. Композиция «Поучения о спасении и христианском совершенстве» святителя Игнатия 213

II -5. Слова и выражения, характеризующие жизнь богача и нищего в «Беседе в 22 неделю. О богаче и нищем» святителя Игнатия 214

II -6. Речь как проповеднический жанр 214"

II -7. Сравнение проповедей святителя Игнатия и Я. Амфитеатрова 218

II -8. Структура стихотворений в прозе святителя Игнатия 219

II -9. Символические значения слова древо в текстах проповедников XVIII-XK вв 222

II -10. Символ странствования в трудах проповедников XVI1I-XIX вв.. 228

Введение к работе

В русском языке существует особый пласт текстов, функционирующих в сфере религиозного» культа. Возникает проблема их отношения к существующей системе функциональных стилей данного языка.

Количество функциональных стилей, по мнению некоторых исследователей, не поддается никакому исчислению (Елистратов 1996, Шмелев 1977:75, Аврорин 69-72) (о термине «стиль» в отношении церковной проповеди см. П-1). Тексты, обслуживающие сферу религиозного культа, составляют, как нам представляется, единую коммуникативную систему русского языка. Эта система по-разному определяется современными исследователями:: религиозный язык, культовый язык, язык сакрума, религиозный дискурс, религиозное употребление языка (Войтак 214), сакральный язык (Колесов 2002:13), религиозно-проповеднический стиль (Прибытько 32-43^ Гостеева 1997, Крысин 1994, 1996), церковно-религиозный стиль (Крылова 2000, 2001), религиозный стиль (Лейчик 165), церковно-проповеднический стиль (Грудева 1999), религиозная коммуникация (Карабулатова; 89), сакральная (священная) коммуникация (Гриненко 1999а:99) и

Наша работа представляет собой исследование стиля проповеднической литературы Русской Православной Церкви XIX в. Понимая проповедь широко как архетип христианской словесности, а всю христианскую культуру как проповедь (ср. Левшун 2001:107, Котельников 26), мы будем употреблять термин церковно-проповеднический стиль русского языка (ЦПС), относя исследуемые тексты к этому стилю. ЦПС

выделяется на основе одного экстралингвистического фактора - религии как формы общественного сознания (Кожина, Мишланов; 1995:119, ср. Кожина 1968:174, Сергеева 1998:136). Следует учитывать и другие стилеобразующие факторы: книжная риторичность, диалогичность, участие внеязыковых средств выражения, связь с богослужением, эстетическое измерение религиозного акта и др. (Mistrik 83).,

Исследования, касающиеся проповеди как жанра, в основном построены либо на материале проповедей средневековья (Буланин 1989, Сазонова 1973, Кругликова 1990, Лихачев 1987, Еремин 1962, 1968, Елеонская 1990; Каравашкин 2000, Одесский 1998, Кусков 1989; Кагарлицкий 2000 и др.), либо современных (Майданова 1999; Шмелев 1999, Карасик 1992, Розанова 2003, Прохватилова 1999).

Актуальность выбранной темы заключается, во-первых, в том, что язык:виднейшего проповедника XIX века свт. Игнатия не был до сих пор; предметом монографического изучения; во-вторых, особенности ЦПС русского языка XIX в. практически не изучены, между тем эта функциональная разновидность играла важнейшую роль в развитии русского литературного языка и в становлении; русского речевого идеала і (Сковородников: 1996, Михальская 1992:67). По мнению П.Е. Бухаркина, вообще разрыв двух культур в Новое время был относительным, продолжалось влияние духовной; литературы на светскую словесность (Бухаркин 14).

Особенностью любого функционального стиля является сознательный отбор языковых средств в целях - оптимизации данного вида коммуникации. Как известно, в; религиозной? сфере, наряду с русским, используется церковнославянский язык.. Эта: особенность сакральнойї коммуникации напрямую связана с проблемой выделения жанров ЦПС. Тексты, написанные исключительно на церковнославянском языке, на наш взгляд, не могут представлять жанры ЦПС русского языка. Так, Е.В. Грудева

предлагает ограничить этот стиль одним жанром - проповедью, как текстом, составленном на русском, а не на церковнославянском языке (Грудева 151). Другими; исследователями в составе ЦПС выделяются жанры исповеди, поучения, беседы, лекции в і духовном учебном заведении (Нефедьева 279), молитвы (Войтак 1998) и др., при этом проповедь и молитва иногда определяются как исходные, фундаментальные жанры (Карабулатова 91). Некоторые ученые, говоря о жанровом многообразии этого г стиля, не выводят за его рамки различные жанры; богослужебных текстов, функционирующих на церковнославянском языке (Крысин 1994:71). Нельзя согласиться с разделением жанров ЦПС на речевые (поучение, молитва, притча, исповедь, проповедь) и богослужебные (акафист, епитимья,.псалом), как это делает Л.В. Крысин (Крысин 1996:137), т.к. их тексты написаны на разных языках.

Признавая? разнообразие: жанров ЦПС, мы должны отнести их к различным подстилям. Можно выделить 5 подстилей ЦПС:

вероисповедный (катехизический), который составляют жанры символов, изложений веры, огласительных поучений, катехизисов; апологетических трактатов и толкований (Верещагин 1996:213j Войтак 216);

гомилетический, куда входят дидактические и панегирические жанры проповеди, произносимой на литургии (Верещагин 1996:213,. Черторицкая 8) (ср. учительные и торжественные жанры (Тареев 142));

3) эпистолярный, представляющий различные речевые жанры
переписки^ духовных лиц друг с другом или с мирянами (Верещагин
1996:213, Клименко 1999:29-32);

4) художественно-проповеднический, который представляют
различные тексты, соотносимые с жанрами; художественной литературы
(дума, плач; песнь и др.); выражающие истины веры в художественном
модусе;

5) молитвенный (жанры молитвословий на русском языке).

Некоторые исследователи противопоставляют ЦПС всем остальным функциональным стилям русского языка на основе противопоставления сакральной" коммуникации: обыденной, «профанной». Сакральный язык, с самого начала осознаваемый как высокий * стиль, отличается: прежде всего организованностью нормы (Колесов 2002:13^ см. также: Гриненко 1999а:99, Гольберг 2002:14). Наличие нормы ставит вопрос о времени возникновения ЦПЄ. Нельзя согласиться с мнением, что зарождение ЦПС произошло сразу после принятия; христианства і (Лейчик 165), т.к. в XI в. нет еще единого-литературного языка, не сложилось само понятие «нормы». Исходя из этого, как утверждают В.В. Виноградов и М.Н. Кожина, нельзя? говорить о стилистической дифференциации, русского языка вплоть до XVHI в. (Кожина 1968:242, Виноградов- 1955:80-81). Однако* понятие стиля, как категории исторической; постоянно меняется. «Тип» языка; по BiB:. Виноградову, - явление языковое, а не функциональное. По мнению BiB.. Колесова, «триединство типов: профанный, профессиональный и сакральный - дало не только триединство стиля, но и триединство состояний" языка... То, что прежде воспринимали как «самостоятельные» языки; становится

например свт. Димитрия Ростовского, тем более что свт. Игнатий; сам рекомендовал его творения своей пастве (Лозинский 39).

Самостоятельную проблему в исследовании ЦПС составляет проблема отношения; проповеди к ораторскому искусству. Эта проблема по-разному решалась дореволюционными гомилетами, соответствуя- двум традициям: августинской и григорианской. Согласно первой;точке зрения, гомилетика восходит к классической риторике, ораторской речи. Эта точка зрения нашла отражение Bs «Руководстве к церковному красноречию» (Руководство 1804:57), в рукописном «Опыте наставления в церковном красноречии» А.И. Пушкова (Пушков; 1823), в «Чтениях о духовной словесности» Я.К. Амфитеатрова (Амфитеатров 1842), в трудах его последователей (Лонгинов 1847, митр. Антоний 1892, Говоров 1895, Чепик 1910, Фаворов 1911, Троицкий 15). Другая* традиция, григорианская, связывает проповедь с функцией благодатной жизни Церкви, опирается на учение о проповеди, содержащееся в Библии (Ин. 16:13^14:26; Мф.10:19; Мк.ЛЗ:11; Лк. 12:12; 1 Кор. 2:4, 12, 13; 1 Ин. 2:20, 27). Проповедь трактуется как воплощение Божественной энергии (харизмы), которая через священника передается слушателям. В этой традиции проповедь не признается жанром ораторского искусства (Никольский 1895, Кутепов 1896, Барсов 1899:458, Тареев 1903). Тенденции объединения? риторического и антириторического направлений нашли і отражение в трудах гомилетов рубежа ХГХ - XX вв. (Юрьевский 1903; Певницкий 1908, Булгаков 1916, см: также Ветелев* 1949). Более подробно о двух традициях понимания проповеди см. П-21

ФиЛОЛОГаМИ XX В. ПрОПОВеДНИЧеСКИе ТеКСТЫ обыЧНО НЄ ОТНОСЯТСЯ! к

особому функциональному стилю русского языка, а рассматриваются в области; частной риторики - духовном (церковно-богословском) красноречии. Исследователи XX века говорят о частичном заимствовании проповедью риторических приемов из раздела элокуции (Буланин е 1989:15), заимствовании требований к композиции, соответствующих риторической;

диспозиции (Безменова 9, Кутина 12, Нефедьева 280), или полной идентичности проповеди риторическому мастерству (Морозова 1997д:140, Баженова-Рагрина 68, Бегунов 75, Черторицкая 8, Кочеткова 1974, Михальская 1992, 1996 и др.)- На наш взгляд, жанровое многообразие религиозных текстов не может рассматриваться в рамках ораторского подстиля публицистического стиля.

Исследование ЦПС не может быть полным без тщательного изучения языка отдельных духовных писателей с ХУІШ в. до наших дней. Святитель Игнатий (1807-1867) был канонизирован в 1988 году как «подвижник благочестия, автор многочисленных творений, аскет и учитель христианской; жизни, труды которого по глубине и духовному содержанию раскрывают дух святоотеческого предания и являются его продолжением» (Деяние 1988:165). Видя такую формулировку причин* канонизации святителя в год тысячелетия Крещения Руси, невольно удивляешься тому факту, что в XIX веке его труды читались с большой осторожностью; многие из них подвергались, строгой: цензуре. Учебники по гомилетике и истории церковного красноречия, издававшиеся для духовных семинарий в конце XIX - начале XX вв., многочисленные руководства; по; церковному проповедованию, печатавшиеся в церковных журналах того времени («Руководство для сельских пастырей», «Странник», «Домашняя беседа» и др.), содержат очень мало сведений об этом епископе, в состав ни одной из гомилетических хрестоматий не вошли его проповеди (Поторжинский 1879, 1887,1912; Дударев 1901, Булгаков 1915, Чепик 1910).

Имеющиеся публикации об этом епископе касаются прежде всего его биографии- (труд иеромонаха Игнатия (Садковского) «В? поисках; Живаго Бога» (1913), см также: Биографический очерк 1867, Кончина преосвященного Игнатия 1867, Беловолов 1991, архиеп. Михаил 1967, Викторов 1958)) или особенностей религиозно-нравственных воззрений святителя (труд иеромонаха Илиодора (Труфанова) «Религиозно-

нравственное мировоззрение свт. Игнатия» (1905), фундаментальный труд Лі Соколова «Святитель Игнатий. Его жизнь, личность и морально-аскетические воззрения» (1915), магистерское сочинение доцента^ МДА игумена Мі Лозинского «Духовная жизнь мирянина-и монаха по творениям и письмам святителя Игнатия (Брянчанинова)» в, 2 томах с 6-томным приложением^ (1968) (Соколов 2003, Лозинский 2003, см. также: Тертышников 1994, Чинякова 1999; Афанасьев, Воропаев 1991, Феофан 1869;. Флоровский 1937:393-397)). В единственной прижизненной публикации было отмечено своеобразие творений свт. Игнатия (Матвеевский 1863). Немногочисленные современные лингвистические исследования творчества свт. Игнатия касаются; жанровой организации проповеди (Судаков 2002, 2003) или особенностей эпистолярного наследия этого * проповедника; (Постовалова! 2000). Изучение идиостиля; свт. Игнатия позволит ответить на вопрос, почему труды этого проповедника не воспринимались.его современниками как образец ЦПС, но*вместе с тем широко используются в церковной жизни сейчас.

Проблема взаимодействия? объективно-структурных качеств стиля ш его субъективной направленности, соотнесенности* с субъектом, формой\ выражения индивидуальных свойств и творческих возможностей; автора впервые была отмечена В.В; Виноградовым; (Виноградов 1961:8).- Понятие: идиостиля; возникает в связи с развитием понятия о личности в общественном самосознании. В истории русской духовной культуры этот процесс формируется; в; XVII-XVIir вв. До XVII* очень зыбкими»(Виноградов* 1961:40, Некрасов 39-40, Буланин 1995:33). В"XVIB веке «намечаются лишь слабые ростки индивидульно-литературных стилей (особенно в творчестве протопопа Аввакума)» (Виноградов 1967:83), произведение соотносится не столько с автором, сколько с жанром:; «По

существу, жанр и был подлинным носителем литературного произведения» (Гуковский 22), но и в XVIII? в. «индивидуальные оттенки стиля" того или иного писателя; обычно стушевывались в устойчивой? схеме жанровой композиции» (Виноградов 1967:84).

XIX век В.В; Виноградов называет эпохой» расцвета индивидуальных стилей (Виноградов; 1971:70). «Все углубляющаяся с середины: XIX века индивидуализация стиля обнаруживается! в: открытии и тончайшей: разработке средств речевой экспрессии» (Там > же 67). Личностное участие в стилевом отборе; менее; важное в ЦПС, по* сравнению> с другими сферами общения, не может препятствовать изучению идиостиля, потому как «в своих наиболее созидательных образцах индивидуальный язык писателя не только не противоречит, естественному идеалу языковой шормы, но даже и больше того: обнаруживает свойства этой нормы наиболее совершенным способом» (Винокур 1990:41, см: также Сепир 200).

В\ связи с вышесказанным! особого внимания; заслуживает вопрос о том, в какой мере может отражаться личность свт. Игнатия в его проповеди. На неоднозначность ответа; на і этот вопрос указывал гомилет рубежа XIX-XX вв: В.Ф. Певницкий. С одной стороны, в проповеди «нет места? для проявления личной оригинальности» (Певницкий 75), в связи с чем понятие образа автора может быть расширено, т. е. его можно понимать не тольков применении к одному отдельному автору, а вообще: к автору церковно-проповеднических текстов; с другой стороны, при «восприятии истины духом? проповедника... он перерабатывает или изменяет ее форму, применительно к нуждам или восприемлемостш своих слушателей.. То недостаток проповеди, если в ней не видно отпечатка личного элемента или личного воздействия проповедника... Душа: человека-проповедника тем сильнее и рельефнее проявляет себя и свою личную оригинальность в своем слове, чем глубже и искреннее ее убеждение в возвещаемой истине» (Там же 76). В: этом ответе отражается «своеобразная парадоксия религиозного

восприятия: будучш из всех жизненных актов наиболее индивидуальным, лично выстраданным, лично обусловленным; оно в то же время оказывается и наиболее универсальным - яркий знак того, что между индивидуальным и универсальным нет противоположности» (Булгаков 1994:52).

При изучении идиостиля писателя встает вопрос о разграничении* понятий идиостиля и идиолекта. Часто значимость- идиолекта преувеличивается, когда язык трактуется как простая сумма; идиолектов (Винокур 1987:11, ср. Лосский 238). Иногда эти понятия^ не различаются (Григорьев 4), но чаще современные исследователи, противопоставляя понятия «язык,- индивидуальная модификация», идиолект и идиостиль рассматривают в системе соотношений «система - структура» и «система - текст» (Ревзина 68-69, Щукин; 1978; Северская, Преображенский 147, Баранов 1998:121). Под идиолектом? свт. Игнатия мы будем; понимать допустимый вариант ЦПС, а под идиостилем - специфическую систему свт. Игнатия, «соотносительно с другими индивидуальными стилями и манерами» (Виноградов 1967:84). Идиостиль - явление более широкого плана, чем идиолект, т.к. отражает одновременно, и системные свойства стиля и вариативные, дифференцируемые на; основе: конструктивных противопоставлений частных систем выражения (см. Северская, Преображенский, 147). По мнению В.В., Виноградова, «индивидуальный стиль писателя, его качественное своеобразие, в значительной мере определяется формами воплощения «образа автора» в»произведениях этого писателя» (Виноградов, 1960:25). Образ автора в ЦПС практически; не изучен. Ю.В. Рождественский в: статье «Образ автора; в гомилетике» (Рождественский 160-163), выделяя такие особенности русского проповедника; как аскетизм, культуросозидательность, неподсудность, благотворительность и др:, не дает; сведений о языковом выражении образа автора, тем более для определенного периода развития этого стиля.

Нам представляется целесообразным изучение идиостиля свт. Игнатия і проводить с точки зрения двух аспектов: коммуникативного и жанрового. Для стилистики в целом «не существует самостоятельного предмета исследования, вне коммуникативного подхода» (Винокур 1987:9). Как известно, проблема образа автора в стилистике - это прежде всего проблема участника коммуникации, подчиняющегося ее законам, выработанным в коллективе носителей языка. Образ автора наиболее отчетливо > проявляется в отношениях со своим адресатом: «стиль отражает позицию субъекта речи относительно позиции адресата» (Долинин 1978:36^ см: также Золотова 1982:3). Как известно,.вид коммуникации! оказывает существенное влияние на жанровую^ дифференциацию^ речи (Земская; 42-43), а любая индивидуализация стиля, в свою очередь, «сопровождается смещением" и смешением границ литературных жанров» (Виноградов* 1967:86). Жанровый* аспект не противопоставляется

Коммуникативно-жанровая дифференциация позволит

конкретизировать функциональную специфику изучаемых текстов, т.е. то, как ЦПС реализуется в строении текста свт. Игнатия. Именно жанрово-коммуникативная типология внутри функционального стиляї может дать определенные гарантии по возможности; полного учета стилевой; специфики исследуемых текстов.

Целью диссертационного исследования является изучение идиостиля; свт. Игнатия в і жанровом^ и коммуникативном аспектах как варианта ЦПС русского языка XIX в. Эта цель предполагает решение следующих задач: 1) описать субъектную! организацию текстов свт. Игнатия, формы и функции диалогичности в его проповедях; 2) охарактеризовать специфику жанров в; творчестве свт. Игнатия, выяснить, насколько последовательно в его творчестве представлен жанровый канон проповеди и в какой мере

отразилась индивидуальность автора в создании? текста; 3) определить особенности; употребления в проповедях свт. Игнатия образных средств языка; 4) выяснить роль риторических традиций в ЦПС XIX в., в частности в творчестве свт. Игнатия; 5) определить место духовного творчества свт. Игнатия в проповедническом наследии его эпохи.

Мы не ставим перед собой задачи выявить весь перечень стилеобразующих языковых средств, но хотим обратить внимание на наиболее спорные вопросы, которые в современной стилистике не получили однозначного решения.

Специфика идиостиля свт. Игнатия будет нами определяться через: предпочтительность (см. Леденева 38), т.е. отражение тяготения проповедника к тем или иным языковым константам. На основе прагматической, семантической и синтаксической модели идиолекта можно выявить, особенности идиостиля, выраженные 1) в предпочтении тем; жанров: проповеди, средств и приемов передачи г информации, особенных способов построения текста, в отражении субъектно-объектных отношений; 2) в предпочтении слов в! роли предиката (средства характеризации? выражения авторской позиции; оценки), слов определенной семантики (избирательное отношение к тому или иному члену лексической парадигмы, тематических, лексико-семантических групп, синонимических рядов) \ (Диброва 1996:136), в особенностях образных средств речи; 3) в специфике синтаксиса проповедника (Ефимов 1969:200).

Основным источником нашего исследования являются три тома творенийсвт. Игнатия: два тома, объединенные названием «Аскетические опыты», включающие в основном нетрадиционные жанры ЦПС, и «Аскетическая проповедь», представляющая собой неполный годичный цикл проповедей (пять седмиц (из восьми) от Пасхи до Пятидесятницы, с 21 седмицы от Пятидесятницы до Великого поста, все седмицы Великого Поста). Проповеди расположены в сборнике в соответствии с началом года

по светскому календарю. Тип проповеди аскетической был свойствен и современнику свт.. Игнатия свт., Феофану, труды, которого, однако, помещали в хрестоматиях и не подвергали той цензуре, как труды свт. Игнатия.

Во второй половине XVIII в. и первой половине XIX в. основным было нравственно-практическое направление церковной проповеди, виднейшими представителями * которого являлись св.. Тихон; епископ Воронежский; митр. Московский і Платон (Левшин), митр. Московский Филарет (Дроздов), архиеп. Херсонский Иннокентий* (Борисов), протоиерей Родион Путятин и др. Во второй половине XIX в. развиваются два направления: общественно-публицистическое (нашло. отражение в проповедях епископа Смоленского* Иоанна (Соколова), архиеп. Херсонского Димитрия" это время в і богословии темы нравственные заменили темы метафизические. Складывание «русского церковного" либерализма, более бытового и житейского,.чем богословский» (Флоровский 1937:388), формирование традиции обмирщенной религиозности; влияние иностранной литературы являются причинами; перестраивания нравственного богословия; заново, как учения о духовной жизни. Под: влиянием учеников св. Паисия Величковского вновь оживает созерцательное монашество. Так, в преп. Серафиме Саровском (1759-1833) вновь становится

живой византийскаяі когда-то- византийской созерцательной и аскетической традиции» (Там же 392). Византийская традиция сказывается в литературе уже с 40-х гг. XIX в., когда в Оптиной пустыни издаются святоотеческие переводы духовных книг св. Паисия Величковского и: его учеников. «В короткий срок в русский і читательский обиход был введен ряд образцовых книг для духовного чтения и размышления. Духовный спрос на эти книги: уже существовал.... К старым и переводным? книгам присоединились новые и самостоятельные опыты...» (Там же 393).

В исследовании применяются методы стилистического анализа: описательный, сравнительный;, сравнительно-исторический - и элементы дискурсивного анализа, представляющего собой г освещение религиозного общения с учетом; характеристик культурно-исторического и коммуникативного планов.

Научная новизна исследования определяется тем, что в диссертации предложены новые критерии для описания; стилевых черт (жанровых, лексико-семантических, синтаксических) и согласно этим критериям дано подробное описание идиостиля свт. Игнатия. Введен в научный оборот материал, который, будучи опубликован в 1867 т., оставался малоизвестным и никогда не исследовался в специально филологическом, а не богословском аспекте: Изучение идиостиля проповедника XIX в. в жанрово-коммуникативном аспекте предпринимается впервые.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Творчество;свт. Игнатия, представляющее собой идиостиль ЦПС XIX века, в большей степени отражает развитие проповеднической поэтики, нежели перенимает риторические традиции схоластической гомилетики.

Важнейшей функционально-семантической категорией проповеди является диалогичность, которая по своему стилистическому назначению существенно отличается от диалогичности в других функциональных стилях. Это проявляется вt том, что диалогичность проповеди: не предполагает полифонии, дискуссии, спора, т.к. она опосредована другими важнейшими функционально-семантическими категориями проповеди -молитвенностью и соборностью.

41 Созерцательный тип мышления проповедника, его обращённость к мистическому смыслу рассматриваемых явлений- и событий не позволяет ему использовать обычную систему тропов, характерную для других функциональных стилей, и свт. Игнатий вынужден использовать особый язык символов, в> содержании которых пересекаются оси; материального и метафизического миров.

5.. Свт. Игнатий в своем творчестве использовал богатый; опыт словесной культуры XIX в; не для) сближения со светской словесностью, а= чтобы придать этой культуре духовную: значимость, что говорит о вкладе свт. Игнатия в историю русского литературного языка.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что изучение ЦПС в жанрово-коммуникативном: аспекте позволяет с большей степенью полноты отразить функционально-стилистическую" систему русского языка. Результаты проведенного исследования идиостиля свт. Игнатия могут способствовать изучению идиостилей других проповедников как XIX, так и других веков.

Практическая значимость работы определяется тем, что данный материал может быть использован? в преподавании* стилистики,

лексикологии, истории русского литературного языка, а также (при условии определенной степени адаптации) на уроках русской словесности в средней школе и на спецкурсах по лингвистическому краеведению. Результаты исследования могут быть применены также в лексикографической практике для уточнения толкований слов, соотносимых со > словами-символами свт. Игнатия.

Апробация работы . Основные положения диссертации обсуждались на XII Международных Рождественских образовательных чтениях (Москва, 2004), на XXXIII Международной филологической конференции (Санкт-Петербург, 2004), на всероссийских конференциях: «Вузовская; наука - региону» (Вологда, 2003;. 2004), «Молодые исследователи - региону» (Вологда, 2004), на межрегиональных научных конференциях: «Санкт-Петербург- Вологда: историко-культурное взаимодействие XVIII - XX вв.» (Вологда, 2003), «Святые и подвижники Русского Севера» (Великий Устюг, 2003), на IV Межвузовской конференции молодых ученых (Череповец, 2003), на научно-практических конференциях: «Духовность и патриотизм как основа современного образования» (Вологда, 2002), «Святитель Игнатий: духовное наследие и современность (К 195-летию со дня рождения)» (Вологда, 2002), «Святые места Вологодчины» (Тотьма, 2004).

Основные результаты исследования нашли отражение в* 5 опубликованных работах.

Структура диссертации. Цель и задачи исследования определили структуру работы, которая состоит из введения, трех глав, списка использованной литературы, приложения и списка сокращений.

Диалогические отношения в проповеди

Особое внимание исследователей привлекает проблема определения» вида речи (диалогическая І или І монологическая) церковно-проповеднических текстов:. Монолог и диалог являются основными формамш воплощениям жанра (Китайгородская! 111). Являясь,важнейшим компонентом структуры текста, диалог отражает особенности; индивидуального стиля автора: В5 составе ЦГТЄ Н.Н: Розанова выделяет особый малыш жанр - микродиалог (информативный, прескриптивный; апеллятивный; фатический) (Розанова 346); хотяі сам? жанр проповеди, характеризуется? этим» исследователем признаками І устности, монологичности, спонтанности, подготовленности « (Тамі же 348): Монолог многими; признается? искусственной! языковот формой; (Щербаї 1915: с. 3-4- - приложение; Арутюнова 1992:52). Его связывают с «авторитетностью, ритуалом, церемонией-и пр.» (Якубинский 34); с книжной; повествовательной речью (Золотова 1973:335), указывается, что письменный монолог проецирует сложное протекание речевого процесса (Якубинский 3 7):

ВIпонимании диалога существуют две точки зрения: Согласно узкому пониманию, диалог - однаїиз композиционных форм речи (диалогическаяшг монологическая! речь), с точки І зрениям широкого» понимания; «каждыш монолог является репликой большого, диалога» (Бахтин 1986:313). Признание: диалогичности любого текста встречается еще в І античности; в: риторике Аристотеля, получает завершение у М:Мї Бахтина. Последний положил начало ш широкому пониманию диалога; как всякого речевого общения; и как формообразующего принципа- духа, неполной противоположностью которого является монолог (ср. мысли; о диалоге как всеохватывающем свойстве литературы: (Боровой 27)). Диалогические отношения, согласно; М.М.. Бахтину, - понятие более широкого плана, нежели диалогическая речь в узком смысле, под которой; понимается взаимное общение, при котором: активность и пассивность переходят от одного участника коммуникации к другому, а наиболее благоприятной является атмосфера нравственного равенства говорящих (Бахтин 1986:321).

Проповедь, по; количеству активных участников речи, представляет собой монолог, но, включенная: в коммуникативные процессы и осуществляющая их, она отмечена диалогичностью в широком смысле. А.К. Михальскаяі признает проповедь монологичной только «по форме», указывает на приемы и средства диалогизации («слова; высоких: духовных авторитетов - святых отцов, учителей и наставников... и голос самого оратора» (Михальская 1992:65-66)). Для G.A. Прохватиловой признак диалогичности является г доминирующим в проповеди І (Прохватилова 1998). По мнению О.Т. Лойко, вся; «христианская: культура в \ наибольшей \ степени диалогична и дихотомична» (Лойко 51).

Проблемы лингвистического изучения жанров церковно-проповеднического стиля

Основы теории жанров речи (РЖ), были изложены М.М. Бахтиным в работе «Марксизм и философия языка» (Волошинов.1930), а затем получили развитие в его статье «Проблема речевых жанров» (Бахтин: 1986). Согласно М.М. Бахтину, человеческая речь в типичных ситуациях отливается, в готовые формы РЖ. По определению ММ. Бахтина, РЖ - это относительно устойчивые тематические, композиционные и стилистические типы высказываний. Типическими - для РЖ являются коммуникативная ситуация, экспрессия! и; экспрессивная І интонация, объема (приблизительная длина речевого целого) (Бахтин 1986:267), концепция: адресата и концепция нададресата (Там же 305), воспроизводимость (Там же 247-254).

Интерес к различным жанрам человеческого общения заметно возрос в 80-90-е годы XX столетия. Жанр определяется как ««идеальный» тип или логически сконструированная модель конкретного литературного произведения, которые могут быть рассмотрены в качестве его инварианта» (Тамарченко 2001:263); При исследовании ЦПС важно ответить на вопрос о членении религиозного дискурса на отдельные РЖ. При этом; характеристика структуры проповеднического жанра для ХГХ в. должна сочетаться с освещением его особенностей в диахронии.

Главная трудность, с которой сталкиваются современный исследователь, строящий типологию РЖ, и гомилет прошлого, - поиск основания» классификации. В этой области в наибольшей степени разработаны два метода:; компонентный и иллокутивно-перформативный анализ. С помощью иллокутивно-перформативного критерия в отношении ЦПС трудно различить тексты, имеющие одинаковую цель - побуждение адресата к спасению души. Методика компонентного анализа удобна, когда один РЖ противопоставлен другому по одному дифференцирующему признаку, но проповеднические РЖ свт. Игнатия противопоставлены друг другу целым комплексом признаков. Мы попытаемся объединить эти: два критерия на; том основании, что компоненты проповеди свт. Игнатия отличаются не столько содержательно, сколько именно своей целевой установкой. Иллокутивный критерий в современной прагматике привел прагматику, как писала T.F. Винокур, к некоторому кризису, когда в центре внимания оказались модели и прагмалингвистика перестала соответствовать своему назначению? - «быть наиболее личностно ориентированной и наиболее связанной с действительностью внешнелингвистическош дисциплиной» (Винокур 1993:20-21). Задачей нашего исследования является рассмотрение жанров свт. Игнатия не просто как текстовых моделей; а как специфических текстов религиозного дискурса XIX в.

Проблемы лингвистического и семиотического исследования символа

Творения свт. Игнатия І отражают мистический опыт проповедника,. а «любое религиозное и? тем; паче мистическое сознание самой! своей! сутью принуждено І создавать для себя систему сакральных знаков и символов, без которых оно? не: могло бьЕ описывать свое «неизрекаемое» содержание» (Аверинцев; 1997:129 см;, также:: Лосев 1927:321-337, 463-528). Основы лингвистической? и семиотической? теории символа были; заложены. Чі. Пирсом, выделившим І 3 типа знаков; - индексы, иконические знаки и; символы, при; этом под символом он і понимал чисто- условный: знак. Многими; зарубежными; исследователями» отмечалась связь, символа с метафорош m другими тропами на; основе мотивированности значения символа;, вытекающей: из:отношений конкретного шабстрактного значений? (Gassirer. 1946, 1957, Леви-Єтрос 1994). На русской почве основы изучения символа заложил А.А. Потебня, говоривший, в частности;, о том; что «символ языка... можно назвать его поэтичностью» (Потебня 1990:22). При этом поэтичность бывает разной: в.широком смысле, «поэтический! образ каждый і раз, когда воспринимается и оживляется понимающим; говорит ему нечто большее, чем то;, что в нем? непосредственно заключено», в узкомс смысле, поэтичность равна переносу (метафоричность)І (Там же 141). В? современной: лексической? семантике понимание символа как языковой! категорию отличается у разных исследователей; Различие: чаще всего касается \ двух проблем: 1) отношение символа: к знаку, образу, понятию, концепту; 2); отношение символа: к выразительно-изобразительным; средствам языка, тропам. 1. Отношение символа к знаку, образу, понятию; концепту..

Одними исследователями, символ толкуется через; понятия образа г и. знака и определяется как «образ, взятый в аспекте своей знаковости» и как «знак, наделенный всей органичностью и неисчерпаемой многозначностью образа» (Аверинцев 1983:607,. см. также: Виноградов 1923:196, Лосев 1970, Арутюноваї 1999:896, Шелестюк 2001:52). Согласно другой точке зрения; «давно пришло время поставить символ рядом с понятием» (Марков, 112), при этом символические значения не отождествляются с концептуальными. Синтез; этих подходов можно видеть вЇ работах В.В: Колесова; которыш рассматривает отношения символа к понятию, образу и концепту ві динамике. Семантический синкретизм концепта, по мнению В.В. Колесова, оформляется в образе, анализируется; в понятии; а в символе предстает уже как «единство «мысли-чувства», и потому может замещать одновременно і и понятие, и образ; символ - понятийный образ; или образное: понятие» (Колесов 2002:57,62).

Введение.

Глава 1. Проповедь как современный жанр церковно-религиозного стиля.

Глава 2. Филологический анализ проповеди протоиерея Алексея Уминского – О брачном пире. 2

2.1. Структурно-содержательный анализ проповеди. 2

2.2. Лингвистический анализ проповеди. 2

2 Морфологический уровень. 2

3 Синтаксический уровень. 2

2.3. Анализ выразительных средств языка проповеди. 2

Заключение. 2

Список используемой литературы.. 2

Введение

Церковно – религиозный стиль – функциональная разновидность современного русского литературного языка, обслуживающая сферу церковно – религиозной общественной формой общественного сознания. В настоящее время сфера церковно – религиозной общественной деятельности раздвигает свои границы. Коммуникация в этой сфере включает, с одной стороны, произнесение различных канонических богослужебных текстов, воспроизведение молитв и песнопений, где действительно представлен церковнославянский язык, а с другой стороны – выступления священнослужителей перед массовой аудиторией по радио, на митингах, по телевидению, в Государственной Думе, во время обряда освящения школ, больниц, офисов и т.д., осуществляемые не на церковнославянском а на современном русском литературном языке, который и предстает в этом случае в виде особого функционального стиля – церковно – религиозного (в другой терминологии – религиозного, религиозно – проповеднического или религиозно – культового.

Актуальность обращения к исследованию языка православной проповеди обусловлена необходимостью: комплексного осмысления содержания формы этого традиционного церковного типа языка с учетом лингвистических критериев; уточнение места православной проповеди в типологии жанров в рамках церковно-религиозного функционального стиля русского литературного языка; выявления языковых ресурсов и определения индивидуальных типов речевой проповеднической культуры начала ХХIв.

Объектом исследования в данной работе является язык современной православной проповеди.

Предмет исследования– жанрово-стилистическая специфика проповеди в ее структурно-содержательном, лингвистическом и художественном аспектах.

Цель работы – выявить лингвистические черты, характерные для православной проповеди указанного периода в их соотношении со стилистикой и нормативностью русского литературного языка.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач :

1) сопоставить существующие в лингвистической и конфессиональной литературе определения проповеди и сформулировать рабочее определение проповеди как жанра церковно-религиозного стиля современного русского литературного языка; обобщить данные по типологии православной проповеди;

2) охарактеризовать содержательно-композиционную специфику жанра (структура текста);

3) рассмотреть особенности функционирования в проповеди ряда текстовых стилистических категорий;

4) выявить специфические жанровые черты православной проповеди на лексическом, синтаксическом языковых уровнях.

Материалом исследования является текст современной православной проповеди « О брачном пире» - произведение протоиерея Алексея Уминского.

Глава 1. Проповедь как современный жанр церковно-религиозного стиля

Церковно-религиозный стиль обслуживает сферу церковно-религиозной общественной деятельности и соотносится с религиозной формой общественного сознания. В настоящее время сфера церковно-религиозной общественной деятельности расширяет свои границы и используется не только в церковных богослужениях (в жанрах проповеди, исповеди, соборной молитвы и т.д.), но и средствах массовой информации (в выступлениях священников по радио, телевидению).

Цель церковно-религиозного стиля - содействовать единению человеческой души с Богом.

Основные функции стиля:

1) установка на утверждение веры;

2) религиозно-просветительская;

3) воспитательно-дидактическая и др.

Основные стилевые черты:

· архаически-возвышенная тональность речи, соответствующая высокой цели религиозной деятельности и служащая проявлением складывающейся веками традиции общения с Богом;

· символизация фактов и событий невидимого мира;

· ориентированная на религиозные ценности оценочность речи;

· модальность несомненности, достоверности сообщаемого.

В структуре данного стиля выделяют следующие подстили:

1) вероисповедный (катехизический), который составляют жанры поучений, катехизисов; трактатов и толкований;

2) гомилетический, представленный жанром проповеди, произносимой на литургии;

3) эпистолярный, представляющий речевые жанры переписки духовных лиц друг с другом или с мирянами;

4) художественно-проповеднический, который составляют различные тексты, соотносимые с жанрами художественной литературы (дума, плач, песнь и др.);

5) молитвенный, который отражают жанры молитвословий на русском языке.

Языковые особенности церковно-религиозного стиля:

1) языковые средства, имеющие архаически-возвышенную окраску - прежде всего церковнославянизмы (благо, храм, забвение, обрести, смиренный, уповать; старославянские приставки и суффиксы: искупить, покровитель, утешитель, заступление, дерзновение, смирение; морфологические старославянские средства: владыко, отче, Богородице, святаго и др.);

2) средства речевой выразительности в функции символизации явлений духовного мира (метафоры, аллегории, сравнения);

3) оценочная лексика (преблагословенный, пречистый, пресвятой, славнейшая, величайший, самая могущественная и др.);

4) соборность религиозного общения проявляется в активном употреблении личного местоимения 1-го лица множественного числа, местоимения «наш» и соответствующих форм глагола;

5) обширная цитация из Священного Писания: « какой мерой мерите, такой и вам возмерится» [Мф. 7, 2];

6) вводные слова со значением уверенности, существительные истина, правда и производные слова истинный, истинно, поистине, воистину.

Ученые

При описании данного стиля используется вариантная терминология: религиозный, религиозно – проповеднический, религиозно – культовый, церковно – богослужебный стиль, конфессиональный стиль (в украинистике). Однако термин церковно- религиозный стиль представляется предпочтительным, поскольку « указывает одновременно и на сферу общественной деятельности, в которой он функционирует, и на религиозную форму общественного сознания, и на церковных деятелей как авторов соответствующих текстов, но ограничивает его реализацию лишь жанром».

Также существуютжанры церковно-религиозного стиля такие как:священное писание, житие, письмо батюшки, публичные выступления, проповедь, молитва, исповедь, надгробное слово, напутственное слово и послание.

Проповедь как жанр

К настоящему времени имеются исследования жанров церковно-религиозных посланий и проповедей. Как показывают проведенные исследования (Л.П. Крысий, Н.Н. Розанова, М. Войтак, С.А. Гостеева, О.А. Крылова, А.Д. Шмелев и др.), стиль этих жанров довольно близок, хотя есть и различия, определяемые в наибольшей степени различиями формы речи в этих двух случаях: послания представляют собой письменные тексты (впрочем, предназначенные для их оглашения в храмах), а проповеди всегда произносятся устно (хотя позже могут быть и опубликованы, тогда их тема определяется в названии: «Проповедь вдень памяти Вифлеемских младенцев», «Проповедь на притчу о богаче». (См.: Розанова 2000:238.).

Проповедь –церковныйораторскийжанр, имеющийсвоювесьмаразработаннуютеорию (гомилетика), привлекаемыйкисторико–литературномуизучениюлишьвтоймере, вкакойонявляетсявнекоторыемоментысвоегоисторическогоразвитияпоказательнымдляхарактеристикилитературногостиляданнойэпохиивтойилиинойстепениегоопределяющим.Кпроповедиблизкираннеехристианскиеэпистолярныетексты (адресованныеширокойаудиториипосланияап.Павла).ПроповедиОтцов Церкви в 4 в. связаны с античной ораторской традицией. Своего расцвета проповедь достигает в творчестве Иоанна Златоуста (4–5 вв.). Западноевропейская традиция создавалась Амвросием Медиоланским (4 в.) и Августином Блаженным (4–5 вв.). Особый статус проповедь приобрела в эпоху Реформации (для Лютера проповедь по своей значимости превосходит богослужение). В древнерусской литературе наиболее известны проповеди Илариона («Слово о Законе и Благодати», 11 в.) и Кирилла Туровского (12 в.). Расцвет проповеди в русск.литературе приходится на сер. – второй пол. 17 в. Возрождение личной проповеди связано с именем «боголюбца» Ивана Неронова, в 1680-е гг. были изданы сборники проповедей Симеона Полоцкого («Обед душевный», 1682, и «Вечеря душевная», 1683). Знаменитыми рус.проповедниками 18 в. были Феофан Прокопович и Стефан Яворский.

История проповеди на Руси

Начало христианской проповеди на Руси относится ксередине IXвека по Р.Х. В 867 г. греческий епископ, знавший славянский язык, и, вероятно, посланный из Болгарии, уже с успехом проповедовал христианство в Киеве. О его проповеди так свидетельствовал Патриарх Фотий (820-891 гг.): «Руссы переменили свою нечистую языческую веру на чистое христианство и, приняв епископа, ведут себя как послушныедети». Указанное событие произошло при князьях Аскольде и Дире.Вкняжение Олега (882-912 гг.) существовала на Руси уже особая епархия, подчиненная Константинопольскому патриарху. При князе Игоре (912-942 гг.) была построена в Киеве церковь в честь святого пророка Илии. Христианская вера особенно распространилась после смерти Игоря, при его жене мудрой княгине Ольге (879-969 гг.), утвержденной в вере и крещенной в Константинополе Патриархом Полиевктом. При ней христианская вера распространялась проповедью епископов и священников, знавших славянский язык и прибывших преимущественно из Болгарии. Но все эти попытки распространить на Руси христианскую веру носили, так сказать, предварительный, частный характер.

Они подготовляли, «разрыхляли почву» для предстоящего массового «посева». Официальное обращение (крещение) Руси в православную веру произошло при князе Владимире в 988 г. Он долго испытывал разные вероисповедания, пока, наконец, не остановился на православии. По его повелению священники (прибывшие из Константинополя в Киев) ходили по улицам Киева и по домам, наставляя жителей в вере, и многих, таким образом, приготовили к крещению. Первый митрополит на Руси Михаил (+992 г.) с шестью епископами насадили христианство в Новгородской области, а потом с четырьмя епископами – в Ростовской. По повелению князя Владимира, сыновья его вместе с духовенством отправились в разные места (уделы) страны проповедовать христианскую веру. Благодаря таким мерам, за 27 лет княжения святого Владимира почти вся Русская Земля была обращена в христианство, как об этом свидетельствуют русские летописи. Население Руси принимало христианскую веру через устную миссионерскую проповедь своихпервопросветителей. Чтобы закрепить их богоугодное дело необходимо было интенсивное развитие письменности, необходимо было создание определенной системы образования, нужны были грамотные люди и те школы, которые могли бы готовить этих грамотных людей из среды новообращенного населения. Древнейшая русская летопись «Повесть временных лет» сообщает под 1037 г., что князь Ярослав Мудрый «книгам прилежа, и почитаее часто в нощи и в дне». По его приказанию, в 30-е годы XI в. в Киеве работают «писцы многи», которые не только переписывают книги, но и переводят их с греческого языка на «словеньское письмо». Он же строил церкви по городам и селам и пастырям велел учить народ. Естественно, что среди переписываемых и переводимых текстов преобладали книги Священного Писания и богослужебные книги, однако практически одновременно с ними начинают переводиться и творения святых отцов, в том числе и гомилетические творения, из которых особенно широкое распространение получили сборники «Слов» святителя Иоанна Златоуста: «Златоструй», составленный под руководством болгарского царя Симеона; – «Златоуст» – подборка проповедей на недельные евангельские зачала; «Слова» святителя Иоанна входят в состав «Торжественников», а в более позднее время сборников «Маргарит»; отдельные извлечения из его «Слов» содержал сборник уже упоминавшегося царя Симеона, который в XI веке был переписан на Руси и получил название Изборника Святослава 1073 г. Из творений святителя Василия Великого на Руси был известен «Шестоднев» (цикл проповедей о сотворении мира) в переводе Иоанна Экзарха Болгарского. Довольнорано распространился на Руси сборник «Паренесис» («Увещевание»– свод наставлений для оглашенных и новокрещенных);куда, среди прочего, входили «Слова» св. Ефрема Сирина «о злых женах», «о страшном суде и антихристовом пришествии» и др. Также были переведены творения святителя Григория Богослова, св.Афанасия Александрийского,«Лествица» преподобного Иоанна Синайского, «Слово о правой вере» (т. е. «Точное изложение православной веры») преподобного ИоаннаДамаскина. Творения святых отцов сыграли важную роль в формировании этических принципов новообращенного населения Руси и в освоении его сознанием основ христианской догматики. В то же время эти творения и сочинения византийских богословов способствовали совершенствованию ораторского искусства русских церковных писателей и, в частности, проповедников.

Со своей стороны, пастыри Х-ХII вв. живо сознавали необходимость просвещения и проповеди. По указанию летописца, первый Киевский митрополит Михаил был «учителен зело и премудр»; митрополит Иоанн II (+1089 г.) был «муж искусен в книгах, весьма ученый философ, сладкоречив и часто поучал народ»; св. Леонтий Ростовский (XI в.) «учил в Церкви отступать от лести идольской и веровать во Святую Троицу». Подобное же говорится в летописи и о св. Исаии Ростовском. В первое время по принятии христианства преобладало на Руси греческое (отчасти и болгарское) духовенство. От него должны были получить обучение русские священнослужители, особенно для сельских местностей, отдаленных от городов и монастырей.

Естественно, что русская церковная проповедь должна была находиться в прямой зависимости от проповеди болгар и греков, а такие от греко-византийской и болгарской письменности.

Это влияние ослабело лишь в ХIII веке, когда на Русь обрушилось величайшее бедствие – монгольское иго, задержавшее развитие просвещения и проповеди на ряд столетий. Однако уже в этот ранний период русская проповедь дала такие значительные по содержанию и вполне самобытные по национальному колориту произведения, как «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона, как дидактические «слова» преподобного Феодосия Печерского и Новгородского епископа Луки Жидяты. ВХII веке древнерусская литература обогащается такими шедеврами торжественного красноречия, как проповеди святителя Кирилла Туровского.

Похожая информация.

Церковно-религиозный стиль – функциональная разновидность совр. рус. лит. языка, обслуживающая сферу церковно-религиозной общественной деятельности и соотносящаяся с религиозной формой общественного сознания. В доперестроечное время (1917–1980-е гг.) эта область функционирования рус. языка, в силу известных экстралингвистических причин, была практически закрыта для филолога-исследователя, следствием чего явилось отсутствие указания на Ц.-р. стиль в литературе по стилистике, а также распространенное мнение, что данная сфера обслуживается не современным рус., а церковнославянским языком. В настоящее время сфера церковно-религиозной общественной деятельности раздвигает свои границы. Коммуникация в этой сфере включает, с одной стороны, произнесение различных канонических богослужебных текстов, воспроизведение молитв и песнопений, где действительно представлен церковнославянский язык, а с другой стороны – выступления священнослужителей перед массовой аудиторией по радио, на митингах, по телевидению, в Государственной Думе, во время обряда освящения школ, больниц, офисов и т.д., осуществляемые не на церковнославянском, а на совр. рус. лит. языке, который и предстает в этом случае в виде особого функц. стиля – церковно-религиозного (в другой терминологии – религиозного , религиозно-проповеднического или религиозно-культового ; термин церковно-религиозный предпочтительнее, т.к. указывает одновременно и на сферу общественной деятельности, в которой он функционирует, и на религиозную форму общественного сознания, и на церковных деятелей как авторов соответствующих текстов, но не ограничивает его реализацию лишь жанром проповеди). Таким образом, сфера церковно-религиозной общественной деятельности оказывается сферой двуязычия . Но если церковнославянский язык подробно изучен и описан, то изучение Ц.-р. функц. с. совр. рус. лит. языка только начинается; имеются описания жанров церковно-религиозного послания и храмовой проповеди; предстоит изучить жанры напутственного слова, надгробного слова и др. слов , речь священнослужителей в официальной обстановке, – т.е. все жанры и формы речи, в которых находит своё воплощение Ц.-р. функц. с. Системность Ц.-р. с. отражается в таких параметрах соответствующих речевых жанров, как: а) содержательная сторона; б) коммуникативная цель; в) образ автора; г) характер адресата; д) система языковых средств и особенности их организации. Содержание текстов, выдержанных в Ц.-р. с., позволяет выделить в нем две стороны: диктумное (собственно событийное) содержание, заданное темой, и модальную рамку диктумного содержания, образуемую поздравлениями, призывами, религиозными наставлениями, советами, восхвалением деятельности Церкви и т.д.: "Обращаясь к вам с пасхальным приветствием, я призываю вас благоуспешно продолжать служение Церкви и Отечеству в беспредельной преданности Христу, в верности Его заповедям и любви к каждому человеку и всему человеческому роду" (Пасхальное послание Алексия II, 1988). Эти две содержательные стороны Ц.-р. текстов соотносятся – соответственно – с содержательно-фактуальной и содержательно-концептуальной информацией (по И.Р. Гальперину). Специфической чертой содержательно-концептуальной информации (или модальной рамки содержательной стороны) является ее эксплицитный характер; она отражает религиозную идеологию и не допускает никаких инотолкований. Коммуникативная цель текстов Ц.-р. с. всегда сложная, многоплановая : раскрывая диктумное содержание, автор одновременно стремится кэмоциональному воздействию на адресата, причем это эмоциональное воздействие связывается с определенным событием из библейской истории, из жизни апостолов, святых, деятелей Церкви и т.д., напоминая о котором, автор стремится к религиозному просвещению аудитории; отмечая важнейшие события в современной церковной и – шире – общественной жизни, автор достигает еще одной цели – пропаганды позитивной роли Церкви в жизни современного общества и, наконец, призывая к соблюдению христианских заповедей, к сохранению религиозных традиций, к соблюдению церковных установлений, автор преследует цель воспитания аудитории в религиозном духе. Таким образом, соединение эмоционально-воздействующей, религиозно-просветительской, религиозно-пропагандистской и воспитательно-дидактической целей реализует многостороннюю коммуникативную направленность Ц.-р. текстов. Сложная коммуникативная цель формирует и образ автора , который в Ц.-р. с. оказывается также сложным, двуплановым : с одной стороны, это духовный пастырь, наставник мирян, а с другой, – одно из "чад Матери-Церкви" , испытывающий чувства радости, ликования или, напротив, чувства сожаления или скорби вместе со слушающими; это варьирование образа автора находит отражение, в частности, в варьировании языковой формы, обозначающей повествователя. Образ автора как посредника между Церковью – "наместницей Бога на Земле" – и верующими, народом, причем посредника, понимающего народ и близкого к нему, обусловливает отсутствие явного авторского волеизъявления в форме категорического приказа: долженствующе-предписывающий характер изложения в форме категорического императива Ц.-р. с. не свойственен.

Адресат текстов Ц.-р. с. – это, с одной стороны, православные христиане, если текст звучит в церкви и адресован верующим, или более широкая аудитория, если текст обращен, напр., к слушателям радиопередачи, телезрителям и т.п., т.е. адресат обобщенный и массовый (по Н.И. Формановской). В случае же обращения священнослужителя к другим церковным деятелям различного ранга, – адресат прогнозируемый и конкретизируемый . Но всегда тексты, выдержанные в Ц.-р. с., обращены к массовой аудитории, следовательно, представляют собой публичную официальную речь , а потому Ц.-р. с. является книжным функц. стилем кодифицированного лит. языка . Система языковых средств Ц.-р. с. включает лексические единицы четырёх пластов : 1) нейтральную, межстилевую лексику (помогать, говорить, делать, каждый, тогда, Москва ); 2) общекнижную (восприятие, бытие, исконная роль, традиции, однако, весьма, придерживаться иных мировоззрений ); 3) церковно-религиозную (Господь Вседержитель, иноки и инокини, монашествующие, миряне, престольный праздник, богослужение, царство Божие, иерархи, боголюбивые пастыри, Святая Земля, освящение, жены-мироносицы ); 4) лексику с газетно-публицистической функционально-стилевой окраской (суверенные государства, боевики, сфера образования, преодоление трудностей, экономическая и социальная обстановка, проблемы беженцев и регионов ). Основной лексический ресурс стиля составляет лексика эмоционально-экспрессивно окрашенная, в частности архаически-возвышенная и эмоционально-оценочная (беспримерная преданность, возвеличить воинов, неземное величие, черпать вдохновение, преславный праздник ), употребление которой связано с реализацией тех коммуникативных целей, о которых шла речь выше: с воспитательно-дидактической целью и целью положительного эмоционального воздействия, направленного на формирование у адресата определенных морально-нравственных концептов. Грамматические ресурсы стиля включают такие морфологические и синтаксические средства, которые обеспечивают: 1) книжный характер стиля (в частности родительный присубстантивный, причастия и причастные обороты, пассивные конструкции); 2) архаическую стилистическую окраску речи (архаические морфологические формы, устаревшее управление, инверсия согласуемого компонента в словосочетании); 3) создание экспрессивного эффекта (ряды однородных членов, суперлативы); напр.: 1) лето благости Господней; слова мира и любви; радующее сердце общение; восстанавливаемый в Москве Храм Христа Спасителя; 2) с любовию во Христе; изглаждена будет; ныне рождшемся; возлюбленные о Господе; на земли; миру горнему; хранить веру отеческую; Церковь небесная; 3) …поздравляю вас, дорогие мои, с этим светлым и благословенным праздником; важнейший; преизобильная; преславное; многополезное; радостнейший; наичестнейшие; благословеннейший . С негативной точки зрения арсенал грамматических средств стиля характеризуется отсутствием многокомпонентных усложненных предложений с разнородными синтаксическими связями, бессоюзного способа выражения подчинительных отношений, что связано со стремлением к доступности, понятности Ц.-р. текстов массовому адресату.

Целям усиления экспрессии и, в частности, создания эмоционально-оценочной стилистической окраски речи, служат, кроме использования оценочной и эмоционально-экспрессивно окрашенной лексики: а) обширная цитация; б) использование тропов и фигур речи (наиболее типичными из которых являются метафоры, эпитеты, повторы, градация, антитеза, инверсия, риторический вопрос); в) приемы усложнения композиции текстов; напр.: "Мы грешны и нечисты // А Она (Богородица) / Пречистая" (антитеза); "И действительно / кому и когда отказал Бог в благодати / просвещения / Кто из христиан / не может получить / себе мудрости от Бога?" (риторический вопрос); (примеры Н.Н. Розановой).

В целом, с точки зрения языкового воплощения, изученные жанры Ц.-р. с. отличаются сочетанием общекнижных элементов с церковно-религиозными и газетно-публицистическими , а также архаически-торжественной и эмоционально-оценочной окраской , что отличает Ц.-р. с. от всех остальных книжных функц. стилей, в том числе – и от газетно-публицистического , с которым он сближается сложностью коммуникативной функции, массовым характером адресата и эмоционально-экспрессивной окрашенностью многих языковых средств, входящих в его систему. Однако указанные признаки, а также различная направленность воздействия, характер образа автора, отсутствие той открытости для стилистически сниженных, пейоративно-оценочных и даже нелитературных элементов, которая свойственна газетно-публиц. стилю, – все это не позволяет считать Ц.-р. с. "разновидностью" или "подстилем" газетно-публиц. функц. стиля совр. рус. лит. языка.