Крымский врач святой. Икона святого Луки

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий). Врач, лечивший обычных людей, многие из которых живы и сейчас; профессор, читавший лекции обычным студентам, ныне практикующим врачам. Политзаключенный, прошедший ссылки, тюрьмы и пытки и… ставший лауреатом Сталинской премии. Хирург, спасший от слепоты сотни людей и сам потерявший зрение в конце жизни. Гениальный врач и талантливый проповедник, порой метавшийся между этими двумя призваниями. Христианин огромной силы воли, честности и безбоязненной веры, но не избежавший серьезных ошибок на своем пути. Реальный человек. Пастырь. Ученый. Святой… Мы предлагаем вниманию читателя наиболее яркие факты его необыкновенной биографии, которой, кажется, вполне хватило бы на несколько жизней.

«Я не вправе заниматься тем, что мне нравится»

О медицине будущий «святой хирург» никогда не мечтал. Зато с детства мечтал о профессии художника. Окончив Киевскую художественную школу и проучившись некоторое время живописи в Мюнхене, святитель Лука (Войно-Ясенецкий) вдруг… подает документы на медицинский факультет Киевского университета. «Недолгие колебания кончились решением, что я не вправе заниматься тем, что мне нравится, но обязан заниматься тем, что полезно для страдающих людей», - вспоминал архиепископ Лука.

В университете он приводил в изумление студентов и профессоров своим принципиальным пренебрежением к карьере и личным интересам. Уже на втором курсе Валентина прочили в профессоры анатомии (художественные навыки ему тут как раз и пригодились), но после окончания университета этот прирожденный ученый объявил, что будет… земским врачом - занятие самое непрестижное, тяжелое и малоперспективное. Товарищи по курсу недоумевали! А владыка Лука потом признается: «Я был обижен тем, что они меня совсем не понимают, ибо я изучал медицину с исключительной целью быть всю жизнь деревенским, мужицким врачом, помогать бедным людям».

«Слепых делает зрячими…»

Операциям на глазах Валентин Феликсович стал учиться сразу после выпускных экзаменов, зная, что в деревне с ее грязью и нищетой свирепствует болезнь-ослепительница - трахома. Приема в больнице ему казалось недостаточно, и он стал приводить больных к себе домой. Они лежали в комнатах, как в палатах, он лечил их, а его мать - кормила.

Однажды после операции у него прозрел молодой нищий, потерявший зрение еще в раннем детстве. Месяца через два он собрал слепых со всей округи, и вся эта длинная вереница пришла к хирургу Войно-Ясенецкому, ведя друг друга за палки.

В другой раз епископ Лука прооперировал целую семью, в которой слепыми от рождения были отец, мать и пятеро их детей. Из семи человек после операции шестеро стали зрячими. Прозревший мальчик лет девяти впервые вышел на улицу и увидел мир, представлявшийся ему совсем по-иному. К нему подвели лошадь: «Видишь? Чей конь?» Мальчик смотрел и не мог ответить. Но привычным движением ощупав коня, закричал радостно: «Это наш, наш Мишка!»

Гениальный хирург обладал невероятной работоспособностью. С приходом Войно-Ясенецкого в больницу Переславля-Залесского число проводимых операций возросло в несколько раз! Спустя время, в 70-х годах врач этой больницы с гордостью докладывал: делаем полторы тысячи операций в год - силами 10-11 хирургов. Внушительно. Если не сравнивать с 1913 годом, когда один Войно-Ясенецкий делал в год тысячу операций…

Регионарная анестезия

В то время больные зачастую умирали не в результате неудачного оперативного вмешательства, а попросту не перенеся наркоза. Поэтому многие земские врачи отказывались либо от наркоза при операциях, либо от самих операций!

Архиепископ Лука посвятил свою диссертацию новому методу обезболивания - регионарной анестезии (степень доктора медицины он получил именно за эту работу). Регионарная анестезия - самая щадящая по последствиям по сравнению с обычной местной и тем более общей анестезией, однако - самая сложная по исполнению: укол при этом способе делается в строго определенные участки тела - по ходу нервных стволов. В 1915 году вышла в свет книга Войно-Ясенецкого на эту тему, за нее будущему архиепископу была присуждена премия Варшавского университета.

Женитьба… и монашество

Когда-то в молодости будущего архиепископа пронзили в Евангелии слова Христа: «Жатвы много, а делателей мало». Но о священстве, и тем более о монашестве, он помышлял, вероятно, еще меньше, чем в свое время о медицине. Работая во время русско-японской войны на Дальнем Востоке, военно-полевой хирург Войно-Ясенецкий женился на сестре милосердия - «святой сестре», как ее называли коллеги, - Анне Васильевне Ланской. «Она покорила меня не столько своей красотой, сколько исключительной добротой и кротостью характера. Там два врача просили ее руки, но она дала обет девства. Выйдя за меня замуж, она нарушила этот обет. За нарушение его Господь тяжело наказал ее невыносимой, патологической ревностью…»

Женившись, Валентин Феликсович вместе с супругой и детьми переселялся из города в город, работая земским врачом. Радикальных перемен в жизни ничто не предвещало.

Но однажды, когда будущий святитель приступил к написанию книги «Очерки гнойной хирургии» (за которую в 1946 году ему и дали Сталинскую премию), вдруг у него появилась крайне странная, неотвязная мысль: «Когда эта книга будет написана, на ней будет стоять имя епископа». Так впоследствии и случилось.

В 1919 году, в возрасте 38 лет, умерла от туберкулеза жена Войно-Ясенецкого. Четверо детей будущего архиепископа остались без матери. А для их отца открылся новый путь: через два года он принял священнический сан, а еще через два - монашеский постриг, с именем Лука.

«Валентина Феликсовича больше нет…»

В 1921 году, в разгар Гражданской войны, Войно-Ясенецкий появился в больничном коридоре… в рясе и с наперсным крестом на груди. Оперировал в тот день и в последующем, конечно, без рясы, а как обычно, в медицинском халате. Ассистенту, который обратился к нему по имени-отчеству, ответил спокойно, что Валентина Феликсовича больше нет, есть священник отец Валентин. «Надеть рясу в то время, когда люди боялись упоминать в анкете дедушку-священника, когда на стенах домов висели плакаты: “Поп, помещик и белый генерал - злейшие враги Советской власти”, - мог либо безумец, либо человек безгранично смелый. Безумным Войно-Ясенецкий не был…» - вспоминает бывшая медсестра, работавшая с отцом Валентином.

Лекции студентам он читал также в священническом облачении, в облачении же являлся на межобластное совещание врачей… Перед каждой операцией молился, благословлял больных. Его коллега вспоминает: «Неожиданно для всех прежде чем начать операцию, Войно-Ясенецкий перекрестился, перекрестил ассистента, операционную сестру и больного. В последнее время он это делал всегда, вне зависимости от национальности и вероисповедания пациента. Однажды после крестного знамения больной - по национальности татарин - сказал хирургу: „Я ведь мусульманин. Зачем же Вы меня крестите?“ Последовал ответ: „Хоть религии разные, а Бог один. Под Богом все едины“.

Однажды в ответ на приказ властей убрать из операционной икону главврач Войно-Ясенецкий ушел из больницы, сказав, что вернется только тогда, когда икону повесят на место. Конечно, ему отказали. Но вскоре после этого в больницу привезли больную жену партийного начальника, нуждавшуюся в срочной операции. Та заявила, что будет оперироваться только у Войно-Ясенецкого. Местным начальникам пришлось пойти на уступки: вернулся епископ Лука, а на следующий после операции день вернулась и изъятая икона.

Диспуты

Войно-Ясенецкий был превосходным и бесстрашным оратором - оппоненты побаивались его. Однажды, вскоре после рукоположения, он выступал в Ташкентском суде по «делу врачей», которых обвиняли во вредительстве. Руководитель ЧК Петерс, известный своей жестокостью и беспринципностью, решил устроить из этого сфабрикованного дела показательный процесс. Войно-Ясенецкий был вызван в качестве эксперта-хирурга, и, защищая осужденных на расстрел коллег, разбил доводы Петерса в пух и прах. Видя, что триумф ускользает из его рук, выведенный из себя чекист набросился на самого отца Валентина:

Скажите, поп и профессор Ясенецкий-Войно, как это вы ночью молитесь, а днем людей режете?

Я режу людей для их спасения, а во имя чего режете людей вы, гражданин общественный обвинитель? - парировал тот.

Зал разразился хохотом и аплодисментами!

Петерс не сдавался:

Как это вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий-Войно? Разве вы видели своего Бога?

Бога я действительно не видел, гражданин общественный обвинитель. Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил.

Колокольчик председателя потонул в хохоте всего зала. «Дело врачей» с треском провалилось…

11 лет тюрем и ссылок

В 1923 году Луку (Войно-Ясенецкого) арестовали по нелепому стандартному подозрению в «контрреволюционной деятельности» - неделю спустя после того, как он был тайно рукоположен в епископы. Это стало началом 11 лет тюрем и ссылок. Владыке Луке дали проститься с детьми, посадили в поезд… но тот минут двадцать не трогался с места. Оказывается, поезд не мог двинуться, потому что толпа народа легла на рельсы, желая удержать епископа в Ташкенте…

В тюрьмах епископ Лука делился теплой одеждой со «шпаной» и получал в ответ доброе отношение даже воров и бандитов. Хотя иной раз уголовники его грабили и оскорбляли…

А однажды во время следования по этапу, на ночлеге, профессору пришлось произвести операцию молодому крестьянину. «После тяжелого остеомиелита, никем не леченного, у него торчала из зияющей раны в дельтовидной области вся верхняя треть и головка плечевой кости. Нечем было перевязать его, и рубаха, и постель его всегда были залиты гноем. Я попросил найти слесарные щипцы и ими без всякого затруднения вытащил огромный секвестр (омертвевший участок кости - авт.).»

«Мясник! Зарежет больного!»

Епископа Луку ссылали на Север трижды. Но и там он продолжал работать по своей медицинской специальности.

Однажды, только прибыв по этапу в город Енисейск, будущий архиепископ пошел прямо в больницу. Представился заведующему больницей, назвав свое монашеское и мирское (Валентин Феликсович) имя, должность, просил разрешения оперировать. Заведующий сперва даже принял его за сумасшедшего и, чтобы отделаться, схитрил: «У меня плохой инструмент - нечем делать». Однако хитрость не удалась: посмотрев инструментарий, профессор Войно-Ясенецкий, конечно, дал ему реальную - довольно высокую - оценку.

На ближайшие дни была назначена сложная операция… Едва начав ее, первым широким и стремительным движением Лука рассек скальпелем брюшную стенку больного. «Мясник! Зарежет больного», - промелькнуло в голове у заведующего, ассистировавшего хирургу. Лука заметил его волнение и сказал: «Не беспокойтесь, коллега, положитесь на меня». Операция прошла превосходно.

Позже заведующий признался, что испугался в тот раз, но впоследствии поверил в приемы нового хирурга. «Это не мои приемы, - возразил Лука, - а приемы хирургии. У меня же просто хорошо натренированные пальцы. Если мне дадут книгу и попросят прорезать скальпелем строго определенное количество страниц, я прорежу именно столько и ни одним листком больше». Ему тут же была принесена стопка папиросной бумаги. Епископ Лука ощупал ее плотность, остроту скальпеля и резанул. Пересчитали листочки - порезано было ровно пять, как и просили…

Ссылка на Ледовитый океан

Самая жестокая и далекая ссылка епископа Луки - «На Ледовитый океан!», как выразился в приступе гнева местный начальник. Владыку конвоировал молодой милиционер, который признался ему, что чувствует себя Малютой Скуратовым, везущим митрополита Филиппа в Отроч монастырь. Милиционер не повез ссыльного на самый океан, а доставил в местечко Плахино, за 200 километров от Полярного круга. В глухом поселке стояло три избы, в одной из них и поселили владыку. Он вспоминал: «Вместо вторых рам были снаружи приморожены плоские льдины. Щели в окнах не были ничем заклеены, а в наружном углу местами виден сквозь большую щель дневной свет. На полу в углу лежала куча снега. Вторая такая же куча, никогда не таявшая, лежала внутри избы у порога входной двери. … Весь день и ночь я топил железную печку. Когда сидел тепло одетым за столом, то выше пояса было тепло, а ниже - холодно»…

Однажды в этом гиблом месте епископу Луке пришлось крестить двух детей совершенно необычным образом: «В станке кроме трех изб, было два человеческих жилья, одно из которых я принял за стог сена, а другое - за кучу навоза. Вот в этом последнем мне и пришлось крестить. У меня не было ничего: ни облачения, ни требника, и за неимением последнего я сам сочинил молитвы, а из полотенца сделал подобие епитрахили. Убогое человеческое жилье было так низко, что я мог стоять только согнувшись. Купелью служила деревянная кадка, а всё время совершения Таинства мне мешал теленок, вертевшийся возле купели»…

Клопы, голодовка и пытки

В тюрьмах и ссылках владыка Лука не терял присутствия духа и находил в себе силы для юмора. Он рассказывал о заключении в Енисейской тюрьме, во время первой ссылки: «Ночью я подвергся такому нападению клопов, которого нельзя было и представить себе. Я быстро заснул, но вскоре проснулся, зажег электрическую лампочку и увидел, что вся подушка и постель, и стены камеры покрыты почти сплошным слоем клопов. Я зажег свечу и начал поджигать клопов, которые стали падать на пол со стен и постели. Эффект этого поджигания был поразительным. Через час поджигания в камере не осталось ни одного клопа. Они, по-видимому, как-то сказали друг другу: «Спасайтесь, братцы! Здесь поджигают!» В последующие дни я больше не видел клопов, они все ушли в другие камеры».

Конечно, не на одном чувстве юмора держался епископ Лука. «В самое трудное время, - писал владыка, - я очень ясно, почти реально ощущал, что рядом со мной Сам Господь Бог Иисус Христос, поддерживающий и укрепляющий меня».

Однако было время, когда он и роптал на Бога: слишком долго не кончалась тяжелая северная ссылка… А во время третьего ареста, в июле 1937 года, епископ доходил почти до отчаяния от мучений. К нему применили жесточайшую пытку - 13-дневный «допрос конвейером». Во время этого допроса сменяются следователи, арестанта же днем и ночью держат практически без сна и отдыха. Епископа Луку били сапогами, сажали в карцер, содержали в ужасающих условиях…

Трижды он объявлял голодовку, пытаясь таким образом протестовать против беззаконий властей, против нелепых и оскорбительных обвинений. Однажды он даже предпринял попытку перерезать себе крупную артерию - не с целью самоубийства, а чтобы попасть в тюремную больницу и получить хоть какую-то передышку. Изможденный, он падал в обморок прямо в коридоре, терял ориентацию во времени и пространстве…

«Ну уж нет, извините, никогда не забуду!»

С началом Великой Отечественной войны ссыльный профессор и епископ был назначен главным хирургом эвакогоспиталя в Красноярске, а потом - консультантом всех красноярских госпиталей. «Раненые офицеры и солдаты очень любили меня, - вспоминает владыка. - Когда я обходил палаты по утрам, меня радостно приветствовали раненые. Некоторые из них, безуспешно оперированные в других госпиталях по поводу ранения в больших суставах, излеченные мною, неизменно салютовали мне высоко поднятыми прямыми ногами».

После, получив, словно подачку, медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-45 гг.», архиепископ произнес ответную речь, от которой у партработников волосы встали дыбом: «Я вернул жизнь и здоровье сотням, а может, и тысячам раненых и наверняка помог бы еще многим, если бы вы не схватили меня ни за что ни про что и не таскали бы одиннадцать лет по острогам и ссылкам. Вот сколько времени потеряно и сколько людей не спасено отнюдь не по моей вине». Председатель облисполкома стал было говорить, мол, надо забыть прошлое и жить настоящим и будущим, на что владыка Лука ответил: «Ну нет уж, извините, не забуду никогда!»

Страшный сон

В 1927 году епископ Лука совершил ошибку, о которой впоследствии очень сильно жалел. Он просил об увольнении на покой и, пренебрегая пастырскими обязанностями, стал заниматься почти исключительно медициной - он мечтал основать клинику гнойной хирургии. Епископ даже стал носить гражданскую одежду и в Министерстве здравоохранения получил должность консультанта при андижанской больнице…

С этих пор жизнь его разладилась. Он переезжал с места на место, операции бывали неудачными, епископ Лука признавался: он чувствует, что его оставила Божья благодать…

Однажды ему приснился невероятный сон: «Мне снилось, что я в маленькой пустой церкви, в которой ярко освещен только алтарь. В церкви неподалеку от алтаря у стены стоит рака какого-то преподобного, закрытая тяжелой деревянной крышкой. В алтаре на престоле положена широкая доска, и на ней лежит голый человеческий труп. По бокам и позади престола стоят студенты и врачи и курят папиросы, а я читаю им лекции по анатомии на трупе. Вдруг я вздрагиваю от тяжелого стука и, обернувшись, вижу, что упала крышка с раки преподобного, он сел в гробу и, повернувшись, смотрит на меня с немым укором… Я с ужасом проснулся…»

Впоследствии епископ Лука совмещал церковное служение с работой в больницах. В конце жизни был назначен в Крымскую епархию и делал все, чтобы в тяжелейшую хрущевскую эпоху не угасла церковная жизнь.

Архиерей в заплатанной рясе

Даже став в 1942 году архиепископом, святитель Лука питался и одевался очень просто, ходил в заплатанной старой рясе и всякий раз, когда племянница предлагала ему сшить новую, говорил: «Латай, латай, Вера, бедных много». Софья Сергеевна Белецкая, воспитательница детей владыки, писала его дочери: «К сожалению, папа опять одет очень плохо: парусиновая старая ряса и очень старый, из дешевой материи подрясник. И то, и другое пришлось стирать для поездки к Патриарху. Здесь все высшее духовенство прекрасно одето: дорогие красивые рясы и подрясники прекрасно сшиты, а папа… хуже всех, просто обидно…»

Архиепископ Лука всю жизнь был чуток к чужим бедам. Большую часть своей Сталинской премии он пожертвовал на детей, пострадавших от последствий войны; устраивал обеды для бедных; ежемесячно рассылал денежную помощь гонимым священнослужителям, лишенным возможности зарабатывать на хлеб. Однажды он увидел на ступеньках больницы девочку-подростка с маленьким мальчиком. Выяснилось, что их отец умер, а мать надолго положили в больницу. Владыка повел детей к себе домой, нанял женщину, которая приглядывала за ними, пока не выздоровела их мать.

«Главное в жизни - делать добро. Если не можешь делать для людей добро большое, постарайся совершить хотя бы малое», - говорил Лука.

«Вредный Лука!»

Как человек, святитель Лука был строг и требователен. Он нередко запрещал в служении неподобающе ведущих себя священников, лишал некоторых сана, строго запрещал крестить детей с неверующими восприемниками (крестными), не терпел формального отношения к служению и подхалимства перед властями. «Вредный Лука!» - воскликнул как-то уполномоченный, узнав, что тот лишил сана очередного священника (за двоеженство).

Но архиепископ умел и признавать свои ошибки… Сослуживший ему в Тамбове протодиакон отец Василий рассказывал такую историю: в храме был пожилой прихожанин, кассир Иван Михайлович Фомин, он читал на клиросе Часы. Читал плохо, неверно произносил слова. Архиепископу Луке (тогда возглавлявшему Тамбовскую кафедру) приходилось постоянно его поправлять. В один из дней, после службы, когда владыка Лука в пятый или шестой раз объяснял упрямому чтецу, как произносятся некоторые церковнославянские выражения, произошла неприятность: эмоционально размахивая богослужебной книгой, Войно-Ясенецкий задел Фомина, а тот объявил, что архиерей ударил его, и демонстративно перестал посещать храм… Через короткое время глава Тамбовской епархии, надев крест и панагию (знак архиерейского достоинства), через весь город отправился к старику просить прощения. Но обиженный чтец… не принял архиепископа! Спустя время владыка Лука пришел снова. Но Фомин не принял его и во второй раз! «Простил» он Луку лишь за несколько дней до отъезда архиепископа из Тамбова.

Мужество

В 1956 году архиепископ Лука полностью ослеп. Он продолжал принимать больных, молясь об их выздоровлении, и его молитвы творили чудеса.

Святитель скончался в Симферополе рано утром 11 июня 1961 года, в воскресение, в день Всех святых, в земле Российской просиявших.

Власти сделали все, чтобы похороны не стали «церковной пропагандой»: подготовили к публикации большую антирелигиозную статью; запретили пешую процессию от собора до кладбища, сами подогнали автобусы для провожающих владыку и велели ехать по окраине города. Но случилось непредвиденное. Никто из прихожан не сел в приготовленные автобусы. На дышащего злобой и угрозами уполномоченного по делам религии никто не обращал внимания. Когда катафалк с гробом двинулся прямо на верующих, регент собора, Анна, крикнула: «Люди, не бойтесь! Он нас не задавит, они не пойдут на это - хватайтесь за борт!» Люди тесным кольцом обступили машину, и она смогла тронуться только с очень небольшой скоростью, так что получилась пешая процессия. Перед поворотом на окраинные улицы женщины легли на дорогу, так что машине пришлось ехать через центр. Центральная улица наполнилась народом, движение прекратилось, пешая процессия продолжалась три часа, люди всю дорогу пели «Святый Боже». На все угрозы и уговоры функционеров отвечали: «Мы хороним нашего архиепископа»…

Его мощи были обретены 22 ноября 1995 года. В том же году определением Синода Украинской Православной Церкви архиепископ Лука был причислен к лику местночтимых святых. А в 2000 году Архиерейский Собор Русской Православной Церкви прославил священноисповедника Луку в сонме новомученников и исповедников Российских XX века.

Даже в самые тяжелые времена Господь являл миру удивительных святых. Под давлением, в ссылке, в периоды гонений на Церковь примером для многих стал святитель Лука Войно-Ясенецкий - он был врачом и священнослужителем. Сегодня многие обращаются к нему в молитвах за помощью.

Удивительная судьба Святителя Луки

Будущий святитель вырос в Киеве, мечтал стать художником, но решил, что профессия врача нужней. Всю жизнь он посвятил лечению простого народа, а тот ответил ему всеобщей любовью задолго до того, как официальная Церковь признала святитель Лука Войно-Ясенецкий святым.

Свой земной путь он окончил в 1961 г. - до сих пор живы многие люди, которых он лечил, его студенты являются врачами по всей стране. По специальности был хирургом, множество пациентов благодаря святому врачу сохранили зрение. Внес большой вклад в развитие академической науки, писал богословские труды, оставил многие тома проповедей. Ему прочили карьеру художника, благодаря которой можно было спокойно вести богатую сытую жизнь. Однако, она не прельщала последователя Христа.

Биография

Действительно, в молодости врач, тогда еще не помышлявший о судьбе священника, встретил достойную женщину и уговорил ее стать его женой. У них были дети - три мальчика и одна девочка. Все они тоже посвятили себя медицине. Дочь была эпидемиологом, все 3 сына - доктора наук. Все уже отошли в мир иной.

Жена Анна Васильевна рано умерла от туберкулеза. Собственно, после этой утраты знаменитый медик стал часто посещать храм, а затем получил предложение стать духовным лицом. Так начался путь святителя Луки Войно-Ясенецкого как пастыря. Он никогда не скрывал свой сан, не стеснялся и не боялся демонстрировать веру в Христа. Крестил перед операцией всех, независимо от нации и вероисповедания, говорил, что Бог все равно один.

Трагическая судьба

Житие святителя Луки Войно-Ясенецкого тесно связано с политической обстановкой того времени. Много лет он провел в ссылках, терпя холод, голод, издевательства начальства. Но всегда и везде продолжал лечить людей, был окружен их заботой. Несмотря на то, что Церковь была гонима, архиепископ был удостоен медали за труд во время ВОВ, также его наградили Сталинской премией за выдающиеся успехи в медицине. Его исследования спасли множество жизней.

Святой обладал огромной работоспособностью - делал более тысячи операций в год. В этом ему помогала вера в Христа. Но прежде всего это был исповедник. После того, как наступил период терпимости власти к Церкви, стал много проповедовать. Сам потеряв физическое зрение, он помогал людям отверзать очи духовные.

Почитание в православии Луки Войно-Ясенецкого

Еще при жизни святитель Лука Войно-Ясенецкий весьма почитался в народе. Многие приходили в храм, чтобы только прикоснуться к его облачению - верили, что так получат исцеление. После прославления были написаны многие иконы:

• Очень часто святой изображается с хирургическими инструментами.
• Чаще всего исповедник в облачении архиерея.
• В руках может быть посох (знак власти священника) или восьмиконечный крест.
• Иногда изображается в белом подряснике, сидящим за столом, на груди панагия (небольшая икона Богородицы). Святитель работает над одной из своих проповедей.

До сих пор множество людей молятся святителю Луке Войно-Ясенецкому об исцелении от болезней глаз. Для этого составлены молитвы и акафист. Акафист можно читать не только возле мощей, но и дома, перед иконой - святой все равно услышит. Собрано множество свидетельств того, как праведник спасал тех, от кого отказались другие врачи. Однажды его операция подарила зрение целой семье, где были слепы все - родители и дети.

Мощи святителя Луки Войно-Ясенецкого

Мощи святителя Луки Войно-Ясенецкого в настоящее время находятся в г. Симферополь, в Троицком женском монастыре Крымской епархии. Сюда он был назначен на следующий год после войны. Епархию пришлось возводить из руин. Несмотря на большой объем работы, святой продолжал прием больных - прямо у себя на дому.

Обретение и перенесение мощей состоялось в марте 1996 г. Для них представители греческой церкви подарили серебряный саркофаг - в этой стране святой весьма почитается. В городе установлен и памятник: архиерей в полном облачении благословляет всех прохожих.

О жизни святителя Луки Войно-Ясенецкого можно прочитать множество историй. Одну женщину он исцелил, явившись ей во сне, при этом провел операцию на ухе. Врачи подтвердили, что сделана она была очень умело. Поэтому смело можно обращаться к святому целителю за помощью - исцеление подается всем, кто проявит твердую веру.

Молитва святителю Луке (Войно-Ясенецкому)

Тропарь святителю Луке (Войно-Ясенецкому), архиепископу Крымскому, глас 1

Возвестителю пути спасительного, / исповедниче и архипастырю Крымския земли, / истинный хранителю отеческих преданий, / столпе непоколебимый, Православия наставниче, / врачу богомудрый, святителю Луко, / Христа Спаса непрестанно моли / веру непоколебиму православным даровати // и спасение, и велию милость.

Кондак святителю Луке (Войно-Ясенецкому), архиепископу Крымскому, глас 1

Якоже звезда всесветлая, добродетельми сияющи, / был еси святителю, / душу же равноангельну сотворил еси, / сего ради святительства саном почтен был еси, / и во изгнании же от безбожных много пострадал еси / и непоколебим верою пребыв, / врачебною мудростию многия исцелил еси. / Темже ныне честное тело твое, от земных недр обретенное дивно, / Господь прослави, / да вси вернии вопием ти: / радуйся, отче святителю Луко, / земли Крымския похвало и утверждение.

О всеблаженный исповедниче, святителю отче наш Луко, великий угодниче Христов. Со умилением приклоньше колена сердец наших, и припадая к раце честных и многоцелебных мощей твоих, якоже чада отца молим тя всеусердно: услыши нас грешных и принеси молитву нашу к милостивому и человеколюбивому Богу, Емуже ты ныне в радости святых и с лики ангел предстоиши. Веруем бо, яко ты любиши ны тою же любовию еюже вся ближния возлюбил еси, пребывая на земли. Испроси у Христа Бога нашего да утвердит чад Своих в духе правыя веры и благочестия: пастырям да даст святую ревность и попечение о спасении вверенных им людей: право верующия соблюдати, слабые и немощныя в вере укрепляти, неведущия наставляти, противныя обличати. Всем нам подай дар коемуждо благопотребен, и вся яже к жизни временней и к вечному спасению полезная. Градов наших утверждение, земли плодоносие, от глада и пагубы избавление. Скорбящим утешение, недугующим исцеление, заблудшим на путь истины возвращение, родителем благословение, чадом в страсе Господнем воспитание и научение, сирым и убогим помощь и заступление. Подаждь нам всем твое архипастырское благословение, да таковое молитвенное ходатайство имущи, избавимся от козней лукаваго и избегнем всякия вражды и нестроений, ересей и расколов. Настави нас на путь ведущий в селения праведных и моли о нас всесильнаго Бога, в вечней жизни сподобимся с тобою непрестанно славити Единосущную и Нераздельную Троицу, Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.

Святитель Лука Войно Ясенецкий - икона, мощи, молитва was last modified: Июнь 11th, 2017 by Bogolub

Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий родился 9 мая (27 апреля по старому стилю) 1877 года в городе Керчь Таврической губернии Российской империи (ныне Республика Крым Российской Федерации). В 1889 году его семья переехала в город Киев, где прошли отрочествои юность будущего святителя Луки.

Его отец, Феликс Станиславович Войно-Ясенецкий, был по национальности поляком, происходил из древнего обедневшего дворянского рода. Он имел образование провизора (аптекаря), однако потерпел неудачу, пытаясь открыть свое дело, и большую часть жизни проработал чиновником. Исповедуя, как и подавляющее большинство поляков, католицизм, он не мешал своей русской жене Марии Дмитриевне воспитать детей (трех сыновей и двух дочерей) в православной традиции. Мать с ранних лет прививала сыновьям и дочерям любовь к ближним, чувство заботы и помощи по отношению к нуждающимся.

Тем не менее, впоследствии святитель Лука, вспоминая о своем детстве, подчеркивал, что религиозность, во многом, он перенял от своего благочестивого отца. Духовные поиски заняли важное место в юношестве будущего архиепископа. Валентин какое-то время увлекался учением знаменитого писателя графа Льва Толстого, порывался даже уехать жить в его общину в село Ясная Поляна, но затем осознал, что толстовство - не более чем ересь.

Важным вопросом для будущего великого святителя и врача был выбор жизненного пути. У него с ранних лет проявились отличные способности к живописи, параллельно с общеобразовательной гимназией Валентин Войно-Ясенецкий в 1896 году успешно окончил и художественное училище, затем год занимался в частной школе живописи в городе Мюнхене (Германия). Однако привитое матерью чувство альтруизма заставило его отказаться от профессии художника. Поступив в 1897 году на юридический факультет Киевского университета, он спустя год переводится на медицинский факультет. Не имея врожденных способностей к естественным наукам, он, благодаря усердию и труду, будущий профессор сумел окончить университет в 1903 году в числе лучших. Товарищей по учебе и преподавателей особенно поражали успехи Войно-Ясенецкого в изучении анатомии человеческого тела - помог природный дар живописца.

Семейная жизнь. Врачебное служение

По окончании университета Валентин Феликсович устраивается работать в киевскую Мариинскую больницу. В составе миссии Красного креста в марте 1904 он едет на Дальний Восток, где в это время идет Русско-японская война (1904 – 1905). Войно-Ясенецкому было поручено заведовать хирургическим отделением госпиталя в Чите, ему были поручены сложнейшие операции на конечностях, черепах раненых солдат и офицеров, с которыми он успешно справлялся. Здесь же он познакомился и женился на сестре милосердия Анне Васильевне Ланской.

После свадьбы молодая семья переехала в Центральную Россию. Вплоть до начала революционных событий Войно-Ясенецкий работал хирургом поочередно в нескольких больницах в небольших уездных городках: Ардатов (на территории современной Республики Мордовия), Фатеж (современная Курская область), Романовка (современная Саратовская область), Переяславль-Залесский (современная Ярославская область). Как врача его отличала истовое самопожертвование, желание спасти как можно больше пациентов при равнодушии к их материальному достатку и социальному статусу, интерес к научным занятиям. В 1915 был издан его первый крупный труд «Регионарная анастезия», в котором рассказывалось о революционном для того времени местном обезболивании. В 1916 Валентин Феликсович защитил ее как диссертацию и получил степень доктора медицины.

В 1917 году Войно-Ясенецкий из-за проблем со здоровьем у жены решает переехать на вместе с семьей на юг, в зону теплого климата. Выбор пал на город Ташкент (ныне столица Республики Узбекистан), где как раз была вакантной должность главного врача в местной больнице.

Начало пастырского служения

В Средней Азии будущего святителя и застали Октябрьская революция и начавшаяся вскоре гражданская война, которыепоначалу слабо затронули жизнь Ташкента. К власти пришла коалиция большевиков и левых эсеров, периодически происходили мелкие уличные стычки между противниками и сторонниками новой советской власти.

Однако в январе 1919, на пике успеха белых войск в гражданской войне в России, военный комиссар советской Туркестанской республикиКонстантин Осипов, до этого тайно примкнувший в антикоммунистической организации, подготовил и возглавил антисоветское восстание. Мятеж был подавлен, а Ташкент охватили политические репрессии в отношении всех, кто мог хоть как-то быть причастным к мятежу.

Одной из их жертв едва не стал Валентин Войно-Ясенецкий - недоброжелатели донесли чекистам, что он укрывал и лечил раненого казачьего офицера, участвовавшего в мятеже Осипова. Доктор был арестован и доставлен к месту заседания чрезвычайного трибунала, который, как правило, выносил расстрельные приговоры, исполнявшиеся на месте. Валентина Феликсовича спасла случайная встреча с одним из высокопоставленных членов большевистской партии, который добился его освобождения. Войно-Ясенецкий сразу же вернулся в больницу и дал распоряжение готовить очередных больных к операциям - будто ничего и не случилось.

Волнения о судьбе супруга окончательно подорвали здоровье Анны Войно-Ясенецкой. В октябре 1919 года она скончалась. Все заботы о четырех детях (старшему из которых было 12 лет, а младшему - 6) Войно-Ясенецких приняла на себя помощница хирурга Софья Белецкая. Через некоторое время после кончины жены Валентин Феликсович, который и до этого был воцерковленным набожным человеком, принимает решение стать священником по предложению епископа Ташкентского и Туркестанского Иннокентия. В конце 1920 он был рукоположен во диаконы, а 15 февраля 1921 года, в двунадесятый праздник Сретения Господня - во иереи.

Для того периода истории России это был исключительный поступок. Уже с первых дней своего существования советская власть начала проводить в жизнь антицерковную и антирелигиозную политику. Священнослужители и просто религиозные люди стали одной из наиболее гонимых и уязвимых для карательных органов категории граждан. При этом отец Валентин не делал тайны из своего рукоположения: он ходил в пастырском облачении с наперсным крестом и на чтение лекций в университете, и на работу в больницу. Перед началом операций он неизменно молился и благословлял больных, распорядился, чтобы в операционной была установлена икона.

Гонения на Русскую Православную Церковь и поддержка раскольников-«обновленцев» советскими властями катастрофическими темпами сокращали как и количество православных храмов, так и штат духовенства, в особенности архиереев. В мае 1923 в город Ташкент прибыл ссыльный епископ Уфимский и Мензелинский Андрей, который получил до этого благословение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Тихона на совершение архиерейских хиротоний.

К тому времени епископ Ташкентский и Туркестанский Иннокентий, который отказался признавать поддерживаемый государственной властью раскол, вынужденно покинул место служения. Туркестанское духовенство избрало заступить на архиерейскую кафедру отца Валентина. В этих непростых обстоятельствах, когда даже само исповедание веры во Христа грозило гонениями и даже смертью, он дает свое согласие нести служение архиерея, принимает монашество с именем Лука. 31 мая 1923 года епископ Андрей в сослужении двух других ссыльных архиереев Русской Православной Церкви - епископа Болховского Даниила, викария Орловской епархии, и епископа Суздальского Василия, викария Владимирской епархии, хиротонисаютиеромонаха Луку во епископы в храме городка Пенджикент (на территории современной Согдийской области Республики Таджикистан).

Уже 10 июня Епископа Луку арестовывают по обвинению в контрреволюционной деятельности. На допросах держался стойко, не скрывал своих взглядов, осуждал революционный террор, отказывался снимать с себя сан. Находясь в заточении, он не оставил занятий наукой, именно в ташкентской тюрьме он завершил первую часть своего главного труда по медицине - «Очерков гнойной хирургии». 24 октября 1923 года комиссия Главного Политического Управления СССР принимает решение о высылке будущего святителя. Наказание Владыка Лука отбывал на территории Красноярского края по 1926 год. Эти три года были отмечены постоянными конфликтами с партийными бюрократами, которым претило почтение простых людей перед выдающимся хирургом и архиереем, его упорное нежелание сотрудничать с раскольниками-«обновленцами» и снимать с себя священный сан.

Под пятой советского колосса

С 1926 по 1930 года архиепископ Лука жил в Ташкенте как частное лицо, формально будучи архиереем на покое - единственный действующий в городе храм был захвачен раскольниками. Его отказывались официально брать на работу и как медика, допускать к преподавательской деятельности, приходилось довольствоваться частной практикой. Тем не менее, будущий святой пользовался большим почтением среди местных жителей, причем не только как компетентный врач-хирург, но и как носитель духовного чина. Это претило государственным властям.

6 мая 1930 года Владыку Луку арестовали по ложному обвинению в причастности к убийству жившего в Ташкенте ученого-биолога Ивана Михайловского. В действительности Михайловский помешался рассудком после смерти сына, и, в конечном счете, покончил жизнь самоубийством. Вся вина же святителя состояла в том, что он документально подтвердил факт психического расстройства Ивана Петровича по просьбе его супруги - дабы можно было совершить чин погребения несчастного. Следственными органами же смерть Михайловского была представлена как убийство, а архиепископ Лука - как участник его сокрытия.

Почти год он дожидался судебного приговора в тюрьме, в невыносимых для здоровья условиях. В конце концов, его приговорили к четырем города ссылки в Архангельской области. Вторая ссылка, по воспоминаниям самого святого Луки, была самой легкой. Ему позволяли трудиться как врачу, благодаря своей квартирной хозяйке Вере Михайловне Вальневой, он познакомился с народными методами лечения гнойных болезней. Во время второй ссылки святителя вызывали в Ленинград, где лично первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) Сергей Киров предлагал возглавить научную кафедру в Ленинградском государственном университете в обмен на отказ от священного сана, однако это и ряд других подобных предложений были решительно отклонены.

Возвращение из ссылки обратно, в Среднюю Азию в конце 1934 года (ему предшествовали безуспешные попытки уговорить власти открыть Институт гнойной хирургии в Москве) было омрачено тяжелой лихорадкой, которая дала осложнения на зрении, - в конечном счете, святитель ослеп на один глаз. Затем были три относительно тихих года, когда святому Луке не мешали заниматься врачебной деятельностью, более того, ему даже доверили оперировать высокопоставленного партийного деятеля Николая Горбунова, бывшего личным секретарем Владимира Ленина (вскоре Горбунов будет репрессирован по обвинению в «антисоветской деятельности»). После этого от государства вновь последовали предложения отречься от сана в обмен на ученую карьеру, а в ответ вновь последовал отказ.

Пик сталинских репрессий не миновал святителя Луку стороной. В июле 1937 он, как и практически все жившие в Средней Азии другие православные священнослужители, был арестован сотрудниками госбезопасности. В вину арестованным вменялось создание «контрреволюционной церковно-монашеской организации» и шпионаж в пользу сразу нескольких иностранных государств. Святителя-хирурга, к тому же, обвинили во «вредительстве» - попытках умышленного убийства оперированных ими людей!

Святитель Лука на допросах отказывался оговаривать и себя, и других «членов» мнимой «организации». К нему применялись самые жесткие формы выбивания показаний, его допрашивали не давая перерывов даже на сон, «конвейером», применяли побои и запугивания, но Владыка упорно стоял на своем, трижды объявлял голодовки.

Суда по делу «контрреволюционной церковно-монашеской организации» не было, Особое совещание представителей органов госбезопасности вынесло приговор в закрытом режиме: святитель Лука получил «всего лишь» к пяти годам ссылки, в то время как почти признавшие «вину» и сотрудничавшие со следствием «подельники» были приговорены к расстрелам.

Отбывать третью ссылку епископу назначили в поселке Большая Мурта, что в 120 км на север от Красноярска. Там власти не только позволили ему работать в местной больнице, но и даже выезжать в Томск, где в городской библиотеке он продолжал вести работу над своими научными трудами.

С началом Великой Отечественной войны святитель Лука пишет телеграмму на имя номинального главы государства, председателя Президиума Верховного Совета СССР Михаила Калинина:

«Я, епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий… являясь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта или тыла, там, где будет мне доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку. Епископ Лука»

Красноярские партийные власти не дали телеграмме дойти до адресата. Профессор Войно-Ясенецкий, находясь на положении ссыльного, стал главным врачом эвакуационного госпиталя №1515 (размещался в помещении нынешней красноярской средней школы № 10) и консультантом всех госпиталей на территории края. Ежедневно он работал по 8-9 часов, совершая в день по 3-4 операции. 27 декабря 1942 года святитель Лука был назначен Управляющим восстановленной Красноярской (Енисейской) епархией, фактически полностью уничтоженной в годы воинствующего безбожия - на территории всего Красноярского края не действовало ни единого православного храма, .

На Красноярской кафедре епископу Луке удалось добиться восстановления Никольского кладбищенского храма в краевой столице. В связи с обилием работы в госпитале и отсутствием духовенства святитель вынужден был совершать Литургию только по воскресеньям и в дни двунадесятых праздников. Первое время он был вынужден пешим ходом добираться из центра города в Николаевку, чтобы совершить богослужение.

В сентябре 1943 ему позволили выехать в Москву для участия в Поместном соборе, избравшем Патриархом Московским и всея Руси Митрополита Сергия, а в феврале 1944 году, в связи с жалобами на плохое состояние здоровья, власти разрешили ему переехать в Тамбов. Там святитель вновь совмещал работу врача, ученую деятельность и архиерейское служение в сане архиепископа. Несмотря на конфликты с уполномоченным по делам религий, он добивался восстановления закрытых храмов, рукополагал достойных прихожан во диаконы и священники, увеличив за два года количество действующих приходов на территории Тамбовской епархии с 3 до 24.

Под руководством архиепископа Луки за несколько месяцев 1944 года для нужд фронта было перечислено более 250 тыс. руб. на строительство танковой колонны имени Дмитрия Донского и авиаэскадрильи имени Александра Невского. В общей же сложности за неполные два года было пере­числено около миллиона рублей.

В феврале 1945 года награждён патриархом Алексием I правом ношения на клобуке бриллиантового креста. В декабре 1945 года за помощь Родине архиепископ Лука был награждён медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

В начале 1946 года постановлением СНК СССР с формулировкой «За научную разработку новых хирургических методов лечения гнойных заболеваний и ранений, изложенных в научных трудах «Очерки гнойной хирургии», законченном в 1943 году и „Поздние резекции при инфицированных огнестрельных ранениях суставов“, опубликованном в 1944 году», профессору Войно-Ясенецкому была присуждена Сталинская премия первой степени в размере 200 000 рублей, из которых 130 тысяч рублей он передал на помощь детским домам. 5 февраля 1946 указом Патриарха Сергия Владыка Лука переведен для служения на кафедре Симферопольской и Крымской епархии.

Служение в Крыму

Последние полтора десятителетия в жизни святителя Луки выдались, пожалуй, самым спокойным ее периодом. Он восстанавливал церковную жизнь в Крыму, работал над своими научными трудами, читал лекции, делился своим богатейшим хирургическим опытом с молодыми врачами.

В начале 1947 года стал консультантом Симферопольского военного госпиталя, где проводил показательные оперативные вмешательства. Также он стал читать лекции для практических врачей Крымской области в архиерейском облачении, из-за чего они были ликвидированы местной администрацией. В 1949 году начал работу над вторым изданием «Регионарной анестезии», которое не было закончено, а также над третьим изданием «Очерков гнойной хирургии», которое было дополнено профессором В. И. Колёсовым и издано в 1955.

В 1955 году ослеп полностью, что вынудило его оставить хирургию. С 1957 года диктует мемуары. В постсоветское время вышла автобиографическая книга «Я полюбил страдание…»

Преставился святитель Лука 11 июня 1961 года. Множество людей пришло проводить в последний путь своего архиерея. До самого кладбища путь был усыпан розами. Медленно, шаг за шагом процессия продвигалась по улицам города. Три километра от собора до кладбища люди несли на руках своего Владыку в течение трех часов.

Ходит по России странная молва, будто в советское уже время жил хирург-священник.
Положит он больного на операционный стол, прочитает над ним молитву, да йодом и поставит крест «в том месте, где надо резать. А уж после того берется за скальпель.
И операции у того хирурга отменные: слепые прозревали, обреченные поднимались на ноги. То ли наука ему помогала, то ли Бог... «Сомнительно»,- говорят одни. «Так оно и было»,- утверждают другие.
Одни говорят: «Партком служителя культа ни за что бы в операционной не потерпел». А другие им в ответ: «Бессилен партком, поскольку хирург тот не просто хирург, а профессор, и не тая себе священник-батюшка, а полный епископ».
«Профессор-епископ? Так не бывает»,- говорят опытные люди. «Бывает,- отвечают им люди не менее опытные.- Этот профессор-епископ еще и генеральские погоны носил, а в минувшей войне всеми госпиталями Сибири управлял».
(из книги Марка Поповского "Жизнь и житие Святителя Луки Войно-Ясенецкого,архиепископа и хирурга")

Архиепископ Лука, в миру Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий , родился в Керчи 27 апреля 1877 года в семье аптекаря. Отец его был католиком, мать - православной. По законам Российской Империи дети в подобных семьях должны были воспитываться в православной вере. Он был третьим из пятерых детей.
В Киеве, куда семья переехала впоследствии, Валентин окончил гимназию и рисовальную школу. Собирался поступать в Петербургскую Академию Художеств, но по размышлении о выборе жизненного пути решил, что обязан заниматься только тем, что "полезно для страдающих людей", и избрал вместо живописи медицину. Однако на медицинском факультете Киевского Университета св. Владимира все вакансии были заняты, и Валентин поступает на юридический факультет. На какое-то время влечение к живописи снова берет верх, он едет в Мюнхен и поступает в частную школу профессора Книрра, но через три недели, затосковав по дому, возвращается в Киев, где продолжает занятия рисованием и живописью. Наконец Валентин осуществляет свое горячее желание "быть полезным для крестьян, так плохо обеспеченных медицинской помощью", и поступает на медицинский факультет Киевского университета св. Владимира. Он учится блестяще. "На третьем курсе, - пишет он в "Мемуарах", - произошла интересная эволюция моих способностей: умение весьма тонко рисовать и любовь к форме перешли в любовь к анатомии..."

В 1903 году Валентин Феликсович закончил университет. Невзирая на уговоры друзей заняться наукой, он объявил о своем желании всю жизнь быть "мужицким", земским врачом, помогать бедным людям .
Началась русско-японская война. Валентину Феликсовичу предложили службу в отряде Красного Креста на Дальнем Востоке. Там он заведовал отделением хирургии в госпитале Киевского Красного Креста Читы, где он познакомился с сестрой милосердия Анной Ланской и обвенчался с ней. В Чите молодые супруги прожили недолго.
С 1905 года по 1917-й В.Ф. Войно-Ясенецкий работает в городских и сельских больницах Симбирской, Курской и Саратовской губерний, а также на Украине и в Переславле-Залесском. В 1908 году он приезжает в Москву и становится экстерном хирургической клиники профессора П.И. Дьяконова.
В 1916 году В.Ф. Войно-Ясенецкий защитил докторскую диссертацию "Регионарная анестезия ", о которой его оппонент, известный хирург Мартынов сказал: "Мы привыкли к тому, что докторские диссертации обычно пишутся на заданную тему, с целью получения высших назначений по службе, и научная ценность их невелика. Но когда я читал Вашу книгу, то получил впечатление пения птицы, которая не может не петь, и высоко оценил ее". Варшавский университет наградил Валентина Феликсовича премией имени Хойнацкого за лучшее сочинение, пролагающее новые пути в медицине.
С 1917 года по 1923-й он работает хирургом в Ново-Городской больнице Ташкента, преподает в медицинской школе, преобразованной затем в медицинский факультет.
В 1919 году от туберкулеза умирает жена Валентина Феликсовича, оставив четверых детей: Михаила, Елену, Алексея и Валентина.
Осенью 1920 года В.Ф. Войно-Ясенецкого приглашают возглавить кафедру оперативной хирургии и топографической анатомии открывшегося в Ташкенте Государственного Туркестанского университета.
В это время он активно участвует и в церковной жизни, посещает заседания ташкентского церковного братства. В 1920 году на одном из церковных съездов ему было поручено сделать доклад о современном положении в Ташкентской епархии. Доклад получил высокую оценку епископа Ташкентского Иннокентия. "Доктор, вам надо быть священником", - сказал он Войно-Ясенецкому. "У меня не было и мыслей о священстве, - вспоминал Владыка Лука, - но слова Преосвященного Иннокентия я принял как Божий призыв архиерейскими устами, и минуты не размышляя: "Хорошо, Владыко! Буду священником, если это угодно Богу!"
В 1921 году Валентин Феликсович был рукоположен в диаконы, а через неделю, в день Сретения Господня, Преосвященный Иннокентий совершил его рукоположение во иереи. Отец Валентин был определен в ташкентский собор, с возложением на него обязанности проповедовать. В священном сане Войно-Ясенецкий не перестает оперировать и читать легации. В октябре 1922 года он активно участвует в первом научном съезде врачей Туркестана.
Волна обновленчества 1923 года доходит и до Ташкента. Епископ Иннокентий покинул город, не передав никому кафедру. Тогда отец Валентин вместе с протоиереем Михаилом Андреевым приняли управление епархией, объединили всех оставшихся верными священников и церковных старост и устроили с разрешения ГПУ съезд.
В 1923 году отец Валентин принимает монашеский постриг . Преосвященный Андрей, епископ Ухтомский, намеревался дать отцу Валентину при постриге имя целителя Пантелеймона, но, побывав на литургии, совершенной постригаемым, и послушав его проповедь, остановился на имени апостола , евангелиста, врача и художника св. Луки .
30 мая того же года иеромонах Лука был тайно хиротонисан во епископа в церкви св. Николая Мир Ликийских города Пенджикента епископом Волховским Даниилом и епископом Суздальским Василием. На хиротонии присутствовал ссыльный священник Валентин Свендидкий. Преосвященный Лука был назначен епископом Туркестанским.

10 июня 1923 года епископ Лука был арестован как сторонник Патриарха Тихона. Ему предъявили нелепое обвинение: сношения с оренбургскими контрреволкщионными казаками и связь с англичанами. В тюрьме ташкентского ГПУ Владыка Лука закончил свой, впоследствии ставший знаменитым, труд "Очерки гнойной хирургии". В августе его отправили в московское ГПУ.

В Москве Владыка получил разрешение жить на частной квартире. Служил с Патриархом Тихоном литургию в церкви Воскресения Христова в Кадашах. Святейший подтвердил право епископа Туркестанского Луки продолжать заниматься хирургией. В Москве Владыку снова арестовали и поместили в Бутырскую, а затем в Таганскую тюрьму, где Владыка перенес тяжелый грипп. К декабрю был сформирован восточно-сибирский этап, и епископ Лука вместе с протоиереем Михаилом Андреевым были отправлены в ссылку на Енисей . Путь лежал через Тюмень, Омск, Новониколаевск (нынешний Новосибирск), Красноярск. Арестантов везли в столыпинских вагонах, а последнюю часть пути до Енисеиска - 400 километров - в лютую январскую стужу им пришлось преодолеть на санях. В Енисеиске все оставшиеся открытыми церкви принадлежали "живоцерковникам", и епископ служил на квартире. Ему разрешили оперировать.

В начале 1924 года, по свидетельству жительницы Енисейска, Владыка Лука пересадил почки теленка умирающему мужчине, после чего больному стало легче. Но официально первой подобной операцией считается проведённая доктором И.И. Вороным в 1934 году пересадка почки свиньи женщине, больной уремией.
В марте 1924 года епископа Луку арестовали и отправили под конвоем в Енисейскую область, в деревню Хая на реке Чуне. В июне он снова возвращается в Енисейск, но вскоре следует высылка в Туруханск, где Владыка служит, проповедует и оперирует. В январе 1925 года его высылают в Плахино - глухое место на Енисее за Полярным Кругом, в апреле переводят снова в Туруханск.
По окончании ссылки Владыка возвращается в Ташкент, поселяется в домике на Учительской улице и служит в церкви Преподобного Сергия Радонежского.
6 мая 1930 году Владыку арестовывают по делу о смерти профессора медицинского факультета по кафедре физиологии Ивана Петровича Михайловского, застрелившегося в невменяемом состоянии. 15 мая 1931 года, после года тюремного заключения, был вынесен приговор (без суда): ссылка на три года в Архангельск.
В 1931-1933 годах Владыка Лука живет в Архангельске, ведет амбулаторный прием больных. Вера Михайловна Вальнева, у которой он жил, лечила больных самодельными мазями из почвы - катаплазмами. Владыку заинтересовал новый метод лечения, и он применил его в условиях больницы, куда устроил на работу Веру Михайловну. И в последующие годы проводил многочисленные исследования в этой области.
В ноябре 1933 года митрополит Сергий предложил Преосвященному Луке занять свободную епископскую кафедру. Однако предложение Владыка не принял.
Пробыв недолго в Крыму, Владыка возвратился в Архангельск, где принимал больных, но не оперировал.
Весной 1934 года Владыка Лука посещает Ташкент, затем переезжает в Андижан, оперирует, читает лекции. Здесь он заболевает лихорадкой папатачи, которая грозит потерей зрения, после неудачной операции он слепнет на один глаз. В этом же году, наконец, удается издать "Очерки гнойной хирургии". Он совершает церковные службы и руководит отделением ташкентского Института неотложной помощи.
13 декабря 1937 года - новый арест. В тюрьме Владыку допрашивают конвейером (13 суток без сна), с требованием подписать протоколы. Он объявляет голодовку (18 суток), протоколов не подписывает. Следует новая высылка в Сибирь. С 1937 года по 1941-й Владыка жил в селе Большая Мурта Красноярской области.

Началась Великая Отечественная война. В сентябре 1941 года Владыка был доставлен в Красноярск для работы в местном эвакопункте - здравоохранительном учреждении из десятков госпиталей, предназначенных для лечения раненых.
В 1943-м Преосвященный Лука становится архиепископом Красноярским. Через год его переводят в Тамбов архиепископом Тамбовским и Мичуринским. Там он продолжает медицинскую работу: на его попечении 150 госпиталей.
В 1945 году была отмечена пастырская и врачебная деятельность Владыки: он удостаивается права ношения бриллиантового креста на клобуке и награждается медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг." .

В феврале 1946 года архиепископ Тамбовский и Мичуринский Лука стал лауреатом Сталинской премии 1 степени за научную разработку новых хирургических методов лечения гнойных заболеваний и ранений , изложенных в научных трудах "Очерки гнойной хирургии" и "Поздние резекции при инфицированных огнестрельных ранениях суставов".
В 1945-1947 годах им закончена работа над эссе "Дух, душа и тело", начатая в начале 20-х годов.
26 мая 1946 года Преосвященный Лука, несмотря на протесты тамбовской паствы, переведен в Симферополь и назначен архиепископом Крымским и Симферопольским.
1946-1961 годы были всецело посвящены архипастырскому служению. Болезнь глаз прогрессировала, и в 1958 году наступила полная слепота.
Однако, как вспоминает протоиереи Евгений Воршевский, даже такой недуг не мешал Владыке совершать Божественные службы.

Архиепископ Лука входил без посторонней помощи в храм, прикладывался к иконам, читал наизусть богослужебные молитвы и Евангелие, помазывал елеем, произносил проникновенные проповеди. Ослепший архипастырь также продолжал управлять Симферопольской епархией в течение трех лет и иногда принимать больных, поражая местных врачей безошибочными диагнозами.

Скончался Преосвященный Лука 11 июня 1961 года в День Всех Святых, в земле Российской просиявших. Похоронен Владыка на городском кладбище Симферополя.
В 1996 году Святейшим Синодом Украинской Православной Церкви Московского Патриархата было принято решение о причислении Высокопреосвященного архиепископа Луки к лику местночтимых святых, как Святителя и исповедника веры. 18 марта 1996 года состоялось обретение святых останков архиепископа Луки, которые 20 марта были перенесены в Свято-Троицкий кафедральный собор Симферополя. Здесь 25 мая состоялся торжественный акт причисления Высокопреосвященного Луки к лику местночтимых святых. Отныне каждое утро, в 7 часов, в кафедральном Свято-Троицком соборе Симферополя совершается акафист Святителю у его раки.

«Все, что от меня зависит, обещаю сделать, остальное - от бога».
В.Ф. Войно-Ясенецкий

Валентин Феликсович появился на свет 9 мая 1877 в городе Керчи и принадлежал к древнему, но обедневшему дворянскому роду Войно-Ясенецких. Дед Валентина Феликсовича прожил всю жизнь в глухой деревне в Могилевской губернии, а его сын, Феликс Станиславович, получив хорошее образование, перебрался в город и открыл там собственную аптеку. Однако предприятие больших доходов не приносило, и спустя два года Феликс Станиславович устроился на госслужбу, оставшись на ней до самой смерти.

В конце восьмидесятых годов девятнадцатого века Войно-Ясенецкие перебрались в Киев и поселились на Крещатике. К тому времени семья их состояла из семи человек - отца, матери, двух дочерей и трех сыновей. Мать Мария Дмитриевна, воспитанная в православных традициях, занималась благотворительностью, а католик Феликс Станиславович, будучи человеком тихим, своих убеждений детям не навязывал. В мемуарах Валентин Феликсович писал: «Я не получил особого религиозного воспитания, и если говорить о религиозности наследственной, то, скорее всего, унаследовал ее от крайне благочестивого отца».

С юных лет у Валентина обнаружились недюжинные способности к рисованию. Вместе с гимназией он успешно окончил Киевское художественное училище, после чего подал документы в Санкт-Петербургскую Академию Художеств. Однако поступить туда юноша не успел, по этому поводу он впоследствии писал: «Влечение к живописи было сильным, но в ходе экзаменов я задумался, правилен ли мой выбор жизненного пути. Я счел ошибочным делать то, что мне нравится. Я должен был заняться тем, что принесет пользу окружающим людям». Забрав документы из Академии художеств, Валентин Феликсович предпринял неудачную попытку поступить на медфак Киевского университета. Юноше было предложено учиться на естественном факультете, однако из-за нелюбви к химии и биологии он выбрал юрфак.

Проучившись всего один год, Войно-Ясенецкий внезапно оставил университет и вернулся к живописи. Попытки улучшить свое мастерство привели молодого человека в частную школу Генриха Книрра, расположенную в Мюнхене. Взяв у известного немецкого художника ряд уроков, Валентин Феликсович вернулся в Киев и принялся зарабатывать на жизнь, рисуя обывателей с натуры. Однако наблюдаемые им ежедневно страдания и болезни простолюдинов, не давали Войно-Ясенецкому покоя. Он писал в мемуарах: «Я решил по юношеской горячности, что необходимо как можно скорее взяться за практически полезную для простого люда работу. Гуляли мысли о том, чтобы стать сельским учителем. В этом настроении я пошел к директору народных училищ. Он оказался человеком проницательным и убедил меня поступать на медицинский факультет. Это в свою очередь соответствовало моему желанию быть для людей полезным. Однако поперек стояло отвращение к наукам естественным». Несмотря на все сложности в 1898 Валентин Феликсович стал студентом медфака Киевского университета. Учился он на удивление хорошо, а самым любимым предметом его была анатомия: «Любовь к форме и умение довольно тонко рисовать перешли в мою любовь к анатомии… Из художника-неудачника я превратился в художника в хирургии». После окончания университета осенью 1903 Валентин Феликсович к всеобщему удивлению объявил о своем желании работать участковым земским врачом. Он говорил: «Я изучал медицину только с одной целью - всю жизнь проработать мужицким, деревенским врачом и помогать простым людям». Но его желанию сбыться было не суждено - началась русско-японская война.

Вместе с медотрядом Красного Креста двадцатисемилетний врач в конце марта 1904 отправился на Дальний Восток. Расположился отряд в эвакуационном госпитале в городе Чите, где и началась практика Войно-Ясенецкого. Главврач заведения доверил молодому выпускнику хирургическое отделение и не прогадал - проводимые Валентином Феликсовичем операции, несмотря на свою сложность, проходили безупречно. Почти сразу он стал оперировать на суставах, костях, черепе, выказывая глубокие познания в топографической анатомии. В Чите также случилось крупное событие в жизни начинающего врача - он женился. Его супруга Анна Васильевна была дочерью управляющего усадьбой на Украине и приехала на Дальний Восток в качестве сестры милосердия. В конце 1904 молодые люди были обвенчаны в Читинской церкви Михаила Архангела, а спустя некоторое время перебрались в Симбирскую губернию в маленький уездный городок Ардатов, где Войно-Ясенецкий был назначен главой местной больницы (весь персонал которой, к слову, состоял из фельдшера и заведующего).

В Ардатове молодой врач трудился по шестнадцать часов в сутки, сочетая врачебную деятельность с организационно-профилактическими мероприятиями в земстве. Однако, несмотря на помощь Анны Васильевны, очень скоро он почувствовал, что теряет силы. Чрезмерная перегруженность (в уезде насчитывалось свыше двадцати тысяч человек) вынудила Валентина Феликсовича покинуть город и переехать в Курскую губернию в село Верхний Любаж. Местная больница там ещё не была достроена, и Валентину Феликсовичу пришлось принимать пациентов на дому. Заболевших, к слову, было много - время приезда врача совпало с эпидемиями брюшного тифа, оспы и кори. Очень скоро слухи об успехах молодого доктора распространилась так далеко, что к нему ехали больные даже из смежной Орловской губернии.

В декабре 1907 городская управа перевела Валентина Феликсовича в город Фатеж. Здесь у него родился первый ребенок - сын Михаил. На новом месте хирург проработал недолго. Однажды он отказался остановить прием пациентов и выехать на вызов исправника. Здесь необходимо отметить, что на протяжении всей жизни Валентин Феликсович ко всем своим больным относился одинаково внимательно и доброжелательно, не обращая внимания на их положение в обществе. Тем не менее, председатель управы настоял на увольнении независимого доктора, а в докладах «наверх» называл его «революционером».

Вместе с семьей Войно-Ясенецкий осел у родных жены на Украине в городе Золотоноша, где у них родилась дочка Елена. В октябре 1908 талантливый хирург в одиночку отправился в Москву, и, явившись к Петру Дьяконову - видному ученому и основателю печатного издания «Хирургия» - выразил желание устроиться на работу в его клинику с целью сбора материала для докторской диссертации по теме регионарной анестезии. Получив разрешение, несколько последующих месяцев Валентин Феликсович напряженно трудился, препарируя трупы и оттачивая технику регионарной анестезии. Он писал родным: «Не уеду из Москвы, пока не возьму всего, что мне нужно: знаний и умений работать научно. По обыкновению я не знаю в работе меры и уже сильно переутомился. При том труд еще предстоит огромный - для диссертации нужно с нуля изучить французский и разобрать около пятисот трудов на немецком и французском языках. Кроме того, придется много работать над докторскими экзаменами».

Научная работа в столице так сильно захватила доктора, что он не заметил, как попал в тиски безденежья. Дабы содержать семью, в начале 1909 Валентин Феликсович устроился главным врачом больницы в селе Романовка, расположенной в Саратовской губернии. В апреле 1909 он прибыл на новое место и снова оказался в труднейшем положении - по площади врачебный участок его составлял около шестисот квадратных километров с населением свыше тридцати тысяч человек. Одновременно с работой он успевал читать научную литературу, скрупулезно записывать результаты своих исследований и публиковаться в журнале «Хирургия». Помимо этого, благодаря его усилиям в селе была организована медицинская библиотека. Все отпуска Валентин Феликсович проводил в столице, однако дорога до Москвы была слишком долгой, и в 1910 Войно-Ясенецкий согласно прошению был переведен на место главврача больницы городка Переславль-Залесский во Владимирской губернии. Перед самым отъездом у него родился второй сын Алексей, а в 1913 - третий сын Валентин.

Мастерство Войно-Ясенецкий как хирурга было выше всяких похвал. Известно, что он на спор прорезал скальпелем в книгах строго установленное количество страниц, и ни одним листком больше. В Романовке, а затем и в Переславле-Залесском врач одним из первых в нашей стране провел сложнейшие операции на желудке, желчных путях, кишечнике, почках, мозге и сердце. Особенно виртуозно хирург владел техникой глазных операций, возвращая многим слепым зрение. А в 1915 в Санкт-Петербурге вышла иллюстрированная книга врача «Региональная анестезия», где он обобщил результаты своих исследований. За это Варшавский университет удостоил его премии имени Хойнацкого - награды, присуждаемой авторам, прокладывающих в медицине новые пyти.

В 1916 Войно-Ясенецкий защитил свою диссертацию и стал доктором медицины. Следующий - 1917 год - стал переломным как в жизни страны, так и в жизни врача. Он вспоминал в мемуарах: «В начале года к нам приехала сестра жены, недавно похоронившая свою молодую дочь, скончавшуюся от скоротечной чахотки. С собою привезла она великую беду - ватное одеяло больной дочери. Сестра Ани прожила у нас всего пару недель, и вскоре после ее отбытия я обнаружил у жены признаки туберкулеза легких». В те времена у докторов бытовало убеждение, что туберкулёз можно излечить климатическими мерами. Услышав о конкурсе на пост главврача городской больницы в Ташкенте, Валентин Феликсович немедленно отправил заявку и получил одобрение. В марте 1917 он вместе с семьей прибыл в Ташкент. Обилие фруктов и овощей, перемена климата временно улучшили самочувствие Анны Васильевны, позволив Валентину Феликсовичу целиком отдаться любимой работе. Помимо забот главврача и интенсивной хирургической деятельности, Войно-Ясенецкий много времени проводил в морге, исследуя способы распространения гнойных процессов. В стране в это время шла гражданская война, и недостатка в больных и раненых не было. Оперировать главврачу приходилось и днем, и ночью.

Конец 1918 - начало 1919 стало для Советской власти в Туркестане наиболее тяжелым временем. Железнодорожный путь, проходящий через Оренбург, оказался захвачен белоказаками, и хлеб из Актюбинска не поступал. В Ташкенте начался голод, и плохое питание не преминуло отразиться на здоровье Анны Васильевны - она начала медленно угасать, и даже дополнительный паек, выхлопотанный Валентином Феликсовичем, не помогал. В довершении всего в начале 1919 в городе произошло антибольшевистское восстание. Оно было подавлено, а на горожан обрушились репрессии. В это время в больнице Валентина Феликсовича лечился тяжелораненый казачий есаул, которого главвач отказался выдавать красным. Один из работников лечебницы донёс об этом, в результате чего Войно-Ясенецкий был арестован. Его доставили в местную железнодорожную мастерскую, где «чрезвычайная тройка» вершила свой суд. Более полусуток Валентин Феликсович просидел там, ожидая приговора. Лишь поздно вечером в это место зашел видный партиец, хорошо знавший главного врача. Удивившись при виде знаменитого хирурга, и узнав о том, что произошло, он вручил врачу пропуск на выход. После освобождения Валентин Феликсович возвратился в отделение и, как ни в чем не бывало, распорядился готовить больных к запланированным операциям.

Вскоре болезнь Анны Васильевны настолько усилилась, что она перестала вставать с постели. Валентин Феликсович писал: «Она горела, совсем потеряла сон и сильно страдала. Последние тринадцать ночей я провел у ее постели, а днем трудился в больнице... Умерла Аня в конце октября 1919 от роду тридцати восьми лет». Ее кончину Валентин Феликсович переживал очень тяжело, а заботу о четверых детях главврача взяла на себя операционная сестра Софья Велецкая.

В середине 1919 войска атамана Дутова под Оренбургом были разбиты, и блокада Туркестанской республики была снята. Продовольственное положение в Ташкенте сразу улучшилось, а в середине августа 1919 открылась Высшая краевая медшкола. Преподавателем анатомии в ней был назначен Войно-Ясенецкий. В мае следующего года в Туркестанском Госуниверситете по декрету Ленина был открыт медицинский факультет, который возглавила большая группа профессоров, прибывшая из Петрограда и Москвы. Сотрудниками факультета стали также преподаватели медшколы, в частности Валентин Феликсович, утвержденный завкафедрой топографической анатомии и оперативной хирургии.

Работы у доктора заметно прибавилась. Он с увлечением вел лекции и практические занятия, и каждый его рабочий день был загружен до предела. Однако в воскресенье хирург оставался наедине с самим собой и со своими печальными мыслями о рано ушедшей любимой подруге. Со временем Валентин Феликсович стал все чаще и чаще посещать церковь и принимать участие в религиозных диспутах. А в январе 1920 Войно-Ясенецкий, как деятельный прихожанин и просто уважаемый в городе человек, был приглашен на епархиальный съезд духовенства. Врач выступил на нем с речью, после чего Иннокентий - епископ Ташкентский и Туркестанский - предложил ему стать священником, и Валентин Феликсович дал согласие. Он писал: «Событие посвящения в дьяконы вызвало в Ташкенте огромную сенсацию. Ко мне пришла большая группа из студентов медицинского факультета во главе с профессором. Они не могли оценить, понять моего поступка, поскольку сами были от религии далеки. Что они поняли бы, если б я сказал, что видя карнавалы, издевавшиеся над нашим Господом, сердце мое кричало: «Не могу молчать».

В один из дней февраля 1920 Валентин Феликсович пришел в больницу в рясе и с крестом, висящим на груди. Не обращая внимания на потрясенные взгляды сотрудников, он спокойно прошел к себе в кабинет, переоделся в белый халат и приступил к работе. Так с тех пор и повелось - не реагируя на возмущение и протесты отдельных студентов и сотрудников, он продолжал свою педагогическую и лечебную деятельность, одновременно служа и выступая с проповедями в церкви. Кроме того после долгого перерыва Войно-Ясенецкий решил снова заняться научной деятельностью. В 1921 на заседании Ташкентского медобщества он выступил с докладом о разработанном им способе операций при абсцессах печени. В сотрудничестве с рядом ведущих врачей-бактериологов Войно-Ясенецкий изучал механизмы возникновения нагноительных процессов. Результаты исследований позволили ему в октябре 1922 на I съезде работников медицины Туркестанской республики произнести пророческие слова о том, что «бактериология в будущем сделает ненужными большинство отделов оперативной хирургии». При этом знаменитый врач представил четыре доклада о методах хирургического лечения туберкулеза и гнойных воспалительных процессов реберных хрящей, сухожилий рук, коленного сустава. Его нестандартные решения вызвали среди медиков бурные споры.

В 1923 году гонения на церковь резко усилились - был арестован патриарх Тихон, а из-за разногласий в высших церковных кругах оставил Ташкент епископ Иннокентий. Вскоре после этого епископ Андрей (в миру князь Ухтомский) предложил Войно-Ясенецкому стать в Туркестанском крае во главе Русской православной церкви. Выбор этот был сделан вовсе не случайно. За прошедшие годы Валентин Феликсович проявил себя не только замечательным хирургом-бессребреником, имеющим огромный авторитет и у властей, и у населения, но и добросовестным священнослужителем, прекрасно знающим священное писание. Под именем Луки знаменитый врач был пострижен в монахи, поскольку по преданию апостол Лука был врачом и иконописцем. В конце мая 1923 после посвящения, прошедшего в городе Пенджикенте, Войно-Ясенецкий стал епископом Туркестанским и Ташкентским. Высокая церковная должность не заставила Валентина Феликсовича оставить медицину, в одном из писем он писал: «Не пытайтесь разделить во мне епископа и хирурга. Образ, расчлененный надвое, окажется ложным». Таким образом, Войно-Ясенецкий по-прежнему продолжал работать главврачом больницы, проводил множество операций, руководил кафедрой в мединституте и занимался научными исследованиями. Религиозным же делам он посвящал вечера и все воскресенья.

Бытует любопытная о том, как посетивший в те дни городскую больницу комиссар здравоохранения заметил висевшую в операционной маленькую икону и, разумеется, приказал ее снять. В ответ на это главврач ушел из лечебницы, сказав, что вернется лишь после того, как икону поставят на место. Уже через пару дней в больницу была доставлена жена партийного начальника, нуждавшаяся в срочной и сложной операции. Руководству пришлось идти на уступки - изъятую икону очень быстро вернули на прежнее место.

Войно-Ясенецкий (справа) и епископ Иннокентий

Несмотря на подобное происшествие одновременно совмещать церковную и врачебную деятельность Валентину Феликсовичу становилось все более и более трудно. В августе 1923 газета «Туркестанская Правда» опубликовала статью «Завещание лжеепископа Луки», в которой подвергла Войно-Ясенецкого травле. На врача начались гонения, и вскоре он был арестован по обвинению в антисоветской деятельности. К слову, свое отношение к новой власти Валентин Феликсович хорошо сформулировал в одном письме: «На допросах меня не раз спрашивали: «Кто Вы - наш друг или враг?» Я всегда отвечал: «И друг, и враг. Если бы не был христианином, то стал бы коммунистом. Однако Вы ведете гонение на христианство, и потому, разумеется, я Вам не друг».

В Енисейске, куда Войно-Ясенецкий оказался сослан, он продолжал много оперировать и собирать материалы для давно задуманных «Очерков гнойной хирургии». Врачу было разрешено привезти результаты своих исследований, а также выписывать медицинские журналы и газеты. Над своей книгой врач работал по ночам, - другого времени у него попросту не было. Уже к концу 1923 года в отношении Валентина Феликсовича сложилась необычная ситуация - архиепископ Лука жил в Красноярском крае в ссылке, а методики лечения хирурга Войно-Ясенецкого активно распространялись в нашей стране и за границей. Три года Валентин Феликсович находился в ссылке, и, наконец, в ноябре 1925 был реабилитирован. В Ташкент он вернулся в 1926. После ареста врача квартиру его забрали, а дети и Софья Велецкая жили в крохотной комнатушке с двухэтажными нарами. Всех своих ребятишек врач застал здоровыми и счастливыми. От многих бед, связанных со ссылкой их отца, детей спасли товарищи и коллеги Войно-Ясенецкого. Кажется парадоксальным, однако религиозный отец не предпринимал никаких попыток обратить детей к церкви, полагая, что отношение к религии - личное дело человека. Впоследствии все дети Войно-Ясенецкого стали медиками. Елена - врачом-эпидемиологом, Алексей - доктором биологических наук, Михаил и Валентин - докторами медицинских наук. По тому же пути пошли внуки и правнуки прославленного хирурга.

По возвращению домой Валентину Феликсовичу было запрещено преподавать в мединституте, работать в больнице и выполнять обязанности епископа. Однако Валентин Феликсович часто повторял: «В жизни главное - творить добро. Не можешь добро делать большое, тогда постарайся вершить малое». Кафедральный собор в Ташкенте к тому времени был разрушен, и Войно-Ясенецкий стал служить обычным священником в церкви Сергия Радонежского, стоящей неподалеку от его дома на Учительской улице, где он вел прием больных, число которых составляло около четырех сотен в месяц. Оставаясь верным своим принципам, денег за лечение он не брал и жил очень бедно. К счастью, вокруг врача постоянно находились молодые люди, добровольно желавшие помочь и обучиться у него врачебному искусству. Известно, что Валентин Феликсович давал им задание искать по городу и приводить к нему малоимущих людей, которым требовалась медицинская помощь. В это же время митрополит Сергий неоднократно предлагал Войно-Ясенецкому высокие церковные должности в различных городах страны. Однако врач категорически отказывался от них.

Его работы по духовному и телесному излечению людей оказались прерваны в августе 1929. В собственном доме выстрелом в голову покончил с собой завкафедры физиологии Ташкентского мединститута профессор Михайловский, долгие годы занимавшийся проблемами оживления организма. Его супруга обратилась к Валентину Феликсовичу с просьбой организовать похороны по христианским канонам, возможным для самоубийц лишь в случае их сумасшествия. Войно-Ясенецкий засвидетельствовал сумасшествие профессора медицинским заключением, однако вскоре по факту его смерти было заведено уголовное дело, а основными подозреваемыми стали родные Михайловского. В мае 1930 Войно-Ясенецкого арестовали, и лишь через год чрезвычайная тройка ОГПУ приговорила его к ссылке на три года за якобы подстрекательство профессора Михайловского к самоубийству.

В августе 1931 врач прибыл в Северный край. Сначала он отбывал заключение в ИТЛ возле города Котлас, а затем на правах ссыльного был переведён в Архангельск. В этом городе ему разрешили медицинскую практику без хирургии, отчего Валентин Феликсович очень страдал. Домой он писал: «Хирургия - та песня, которую я не петь не могу». Ссылка окончилась в ноябре 1933, и за короткий срок Войно-Ясенецкий посетил Москву, Феодосию, снова Архангельск и Андижан. В конце концов, он вернулся в Ташкент и вместе с детьми поселился в маленьком домике на берегу Салара.

Работать Валентин Феликсович устроился заведующим недавно открытого отделения гнойной хирургии в местном Институте неотложной помощи. Весной 1934 года врач перенес лихорадку паппатачи, которое дало осложнение - начала отслаиваться сетчатка левого глаза. Операции не дали результата, и Валентин Феликсович ослеп на один глаз. Осенью того же года после долгих хлопот, наконец, осуществилась долголетняя мечта врача - вышли его «Очерки гнойной хирургии», обобщившие богатейший опыт автора. Подобных публикаций в научном мире ранее не было. Профессор Владимир Левит писал: «Обладая легким слогом и хорошим языком, автор излагает истории болезни в такой форме, что создается впечатление присутствия больного рядом». Несмотря на крупный по тем временам тираж в десять тысяч экземпляров книга быстро стала библиографической редкостью, прочно обосновавшись на столах врачей различных специальностей.

В 1935 Войно-Ясенецкий был приглашен на место главы кафедры хирургии Института усовершенствования врачей, а зимой этого же года ему без защиты диссертации была присуждена ученая степень доктора наук. Все как будто примирились с «двойной» работой Валентина Феликсовича. Целый угол его рабочего кабинета занимали иконы, а перед каждой операцией он крестился сам, крестил операционную сестру, ассистента и самого больного вне зависимости от его вероисповедания и национальности. Работал Войно-Ясенецкий, к слову, с колоссальной нагрузкой - он совершал в церкви богослужение ранним утром, читал лекции, проводил операции и обходы больных днем, а вечером вновь шел в церковь. Бывали случаи, когда его во время службы вызывали в клинику. В таком случае епископ Лука стремительно «перевоплощался» в доктора Войно-Ясенецкого, а дальнейшее ведение богослужения вверялось другому священнику.

Необходимио отметить, что, помимо прочего, Войно-Ясенецкий являлся превосходным оратором. Известен случай, когда он выступал в Ташкентском суде в качестве эксперта-хирурга по «делу врачей». Ему был задан провокационный вопрос «Ответьте, поп и профессор, как Вы можете ночью молиться, а днем людей резать?». Валентин Феликсович парировал: «Я людей режу для их исцеления, а вот во имя чего Вы, гражданин общественный обвинитель, их режете?». Зал разразился хохотом, однако сторона обвинения не сдавалась: «А вы своего Бога видели?». На это врач ответил: «Действительно, Бога я не видел, но много оперировал на мозге и никогда не наблюдал в черепной коробке ума. И совесть тоже там не находил».

Спокойная жизнь Валентина Феликсовича длилась до 1937 года. В середине декабря врач в очередной раз был арестован. Теперь он обвинялся в преднамеренных убийствах пациентов во время операций, а также в шпионаже в пользу Ватикана. Несмотря на долгие допросы конвейерным методом (тринадцать суток без сна), с ногами, распухшими от долгого стояния, Войно-Ясенецкий отказывался признаваться во вменяемых ему обвинениях и называть имена сообщников. Вместо этого врач объявил голодовку, продлившуюся восемнадцать суток. Однако допросы продолжались, и в состоянии крайнего истощения шестидесятилетний хирург был отправлен в тюремную больницу. Долгие четыре года он провел по камерам и больницам, не признавая выдвинутых против него ничем не обоснованных обвинений. Окончилось тюремное заключение третьей ссылкой врача в сибирское село Большая Мурта.

В это место, расположенное в сотне километров от Красноярска, Войно-Ясенецкий прибыл в марте 1940 и сразу устроился хирургом в местную больницу. Жил он впроголодь, ютясь в тесной каморке. Осенью 1940 ему разрешили перебраться в город Томск, и местная библиотека дала ему возможность ознакомиться с новейшей литературой по гнойной хирургии. Стоит отметить, что с момента ареста имя врача из официальной медицины сразу же вычеркнули. Все «Очерки гнойной хирургии» из библиотек были изъяты, а в юбилейном сборнике «Двадцать лет Ташкентского мединститута», изданного в 1939, имя Войно-Ясенецкого не упоминалось ни разу. Несмотря на это сами врачи продолжали делать операции по его методикам, а тысячи вылеченных больных с благодарностью вспоминали доброго доктора.

С самого начала Великой Отечественной войны Войно-Ясенецкий в буквальном смысле слова «бомбардировал» начальство разных рангов письмами с просьбой предоставить ему возможности лечить раненых. В конце сентября 1941 ссыльный врач был переведен в Красноярск и занялся консультационной работой в многочисленных госпиталях города. Начальство относилось к нему настороженно - как-никак ссыльный поп. Валентин Феликсович же трудился самозабвенно - обучал молодых хирургов, много оперировал и крайне тяжело переживал каждую смерть. Все трудности последних лет не убили в нем пытливого исследователя. Одним из первых во время войны Войно-Ясенецкий предложил мероприятия по раннему и радикальному лечению остеомиелитов. Его новая книга по лечению инфицированных огнестрельных ранений суставов, изданная в 1944, стала незаменимым руководством для всех советских хирургов. Благодаря Валентину Феликсовичу тысячам раненых не только спасли жизнь, но и вернули возможность самостоятельного передвижения.

Первые годы войны хорошо показали, что религиозность может успешно сочетаться с гражданским мужеством и патриотизмом. Кроме того к концу 1944 сумма взносов на оборону от Русской православной церкви превысила 150 миллионов рублей. Отношение к религиозным культам, а главное, к православной церкви в правительстве стало меняться, что сразу же сказалось на положении Валентина Феликсовича - он был переселен в лучшую квартиру, обеспечен хорошим питанием и одеждой. В марте 1943 в Николаевке открылась первая церковь, а ссыльный врач был назначен красноярским епископом. Вскоре Священный синод, приравняв лечение раненых «к героическому архиерейскому служению», возвел Войно-Ясенецкого в ранг архиепископа. В начале 1944 часть эвакогоспиталей из Красноярска перебросили в Тамбов. Вместе с ними отправился и Войно-Ясенецкий, одновременно получивший перевод и по церковной линии, став во главе тамбовской епархии. Под руководством архиепископа за последующие несколько месяцев для нужд фронта было собрано свыше 250 тысяч рублей, потраченных на строительство авиаэскадрильи им. Александра Невского и танковой колонны им. Дмитрия Донского.

После окончания войны, несмотря ухудшившееся здоровье и возраст, Валентин Феликсович продолжал активно трудиться на медицинском и религиозном поприще. Вот каким запомнился выдающийся хирург одному из современников в те годы: «…На совещании собралось много народа. Все сели по местам, и уже поднялся председательствующий, объявляя название доклада. Вдруг обе створки двери широко открылись, и в зал вошел огромного роста человек. Он был в очках, его седые волосы падали на плечи. Белая, кружевная борода лежала на груди. Губы были крепко сжаты, а большие руки перебирали черные четки. Это был Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий». В ответ на просьбу священнослужителей Ватикана о помилование фашистов, приговоренных на Нюрнбергском процессе к смертной казни, врач написал статью «Возмездие свершилось», в резких тонах критикуя папу римского и говоря: «Страшные люди, сделавшие своей целью истребление евреев, уморившие голодом, задушившие миллионы поляков, белорусов, украинцев, неужели, если будут помилованы, смогут научиться правде?».

В 1946 Войно-Ясенецкий за разработку уникальных хирургических способов врачевания гнойных ранений и заболеваний был удостоен Сталинской премии первой степени в двести тысяч рублей. После этого Валентин Феликсович написал родным: «На мне исполнились слова Божьи «прославляющего мя прославлю». Никогда я не искал славы и совсем о ней не помышляю. Она пришла, но я к ней равнодушен». Практически сразу после получения премии 130 тысяч рублей врач передал детским домам. Любопытно, что даже став архиепископом, святитель Лука одевался очень просто, предпочитая ходить в старой заплатанной рясе. Известно письмо его дочери: «Папа, к сожалению, опять одет плохо - старая парусиновая ряса и еще более старый дешевый подрясник. И то, и другое он одел для путешествия к Патриарху. Все высшее духовенство там было одето прекрасно, а папа всех хуже, просто обидно…».

В мае 1946 году Войно-Ясенецкий переехал в сильно разрушенный войной город Симферополь. Здоровье его продолжало ухудшаться, и он уже был не в состоянии выполнять длительные и сложные операции. Тем не менее, он продолжал заниматься научной работой, вел у себя дома бесплатный прием больных, консультировал в госпиталях, проводил богослужения, участвовал в общественной жизни. Интересно, что Валентин Феликсович был строгим и требовательным наставником. Он часто наказывал священников, неподобающе ведущих себя, и некоторых даже лишал сана, не переносил подхалимства перед властями и формального отношения к служению, строго-настрого запрещал крестить ребятишек с неверующими крестными. В 1956 году Валентин Феликсович полностью потерял зрение. Это подвело черту под его занятиями медициной, и последние годы жизни архиепископ Симферопольский и Крымский активно проповедовал и надиктовывал мемуары. Сложный, трудный, но всегда честный жизненный путь Войно-Ясенецкого закончился 11 июля 1961 г. На похоронах известного ученого и врача, верного сына своей Родины, собралось огромное количество людей, а в августе 2000 года Валентин Феликсович был канонизирован Русской православной церковью в сонме новомучеников и исповедников российских.

По материалам сайтов http://foma.ru/ и http://www.opvr.ru/

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter